«Но ты стараешься изо всех сил. И я говорю тебе это каждый раз».
— Ты права.
«Иного я и не ожидала. С ними все будет хорошо. Они крепче, чем кажутся».
— Да. Похожи на тебя.
Тревис вообразил, как Габи с усталым видом оглядывает его с головы до ног.
«Ты похудел. Кожа да кости».
— Я мало ем.
«Я беспокоюсь. Ты должен подумать о себе. Ради девочек. Ради меня».
— Я всегда буду рядом с тобой.
«Знаю. Этого я тоже боюсь. Помнишь Кеннета и Элеонору Бейкер?»
Тревис замер.
— Да.
«Ты знаешь, что я имею в виду».
Он вздохнул и снова принялся за дело.
— Да.
Ее голос смягчился.
«Помнишь, как в прошлом году мы все поехали в горы? Ты клялся, что нам с девочками непременно понравится».
Тревис принялся разрабатывать пальцы на руках.
— Почему ты вдруг об этом вспомнила?
«Я здесь о многом вспоминаю. А чем еще мне заняться? Помнишь, когда мы приехали, то даже не успели разбить лагерь или хотя бы вытащить вещи из машины, хотя приближалась гроза. Ты хотел показать нам озеро. Пришлось идти пешком за полмили, и как только мы достигли берега, разверзлись хляби небесные. Лило так, словно мы стояли под пожарной кишкой. Мы вернулись в лагерь мокрыми насквозь. Я разозлилась и заставила тебя отвезти нас всех в отель».
— Помню.
«Прости меня. Мне не следовало так сердиться. Пусть даже это была твоя вина».
— Почему всегда виноват я?
Аккуратно поворачивая голову жены из стороны в сторону, Тревис представил, как Габи подмигивает.
«Потому что ты очень мило дуешься, когда я это говорю».
Он склонился и поцеловал ее в лоб.
— Я так по тебе скучаю.
«Я тоже».
У него сдавило горло, когда гимнастика приблизилась к концу: Тревис знал, что сейчас голос Габи начнет отдаляться. Он наклонился к ее уху:
— Ты должна очнуться, слышишь? Ты нужна дочерям. И мне.
«Да. Я пытаюсь».
— Поторопись.
Она промолчала, и Тревис понял, что чересчур давит.
— Я люблю тебя, Габи.
«И я тебя люблю».
— Тебе что-нибудь нужно? Опустить жалюзи? Привезти какую-нибудь вещь из дома?
«Просто посиди со мной немножко. Я очень устала».
— Конечно.
«И возьми меня за руку».
Тревис кивнул и накрыл жену одеялом. Он сел на стул у постели и взял ее за руку, рассеянно водя по ней большим пальцем. Голубь вернулся и снова сел на подоконник. По небу, меняя очертания, плыли облака. Тревис обожал жену, но нынешняя жизнь превратилась в кошмар, и он ругал себя за эти мысли. Он целовал один за другим пальцы Габи, прижимая их к своей щеке. Ощущал ее тепло и мечтал хотя бы о малейшем отклике. Не дождавшись, Тревис вернул руку Габи на место и даже не сразу понял, что голубь как будто пристально разглядывает его.