— Где твоя тетя?
— Она проводит выходные у племянника.
Он снова вспомнил разговор с Доминик: «У ее тети есть еще и племянник? Это для меня новость. Где он живет?» — «В Афинах». — «Тогда почему, интересно, Олимпия позвонила тебе, а не ему, когда миссис Костас стало плохо?» — «Его трудно застать». — «Откуда ты знаешь? Ты с ним разговаривал?»
Андреас поднял голову:
— Я думал, она слишком больна, чтобы выходить.
— Ей помогли лекарства. И она устала от детского плача.
Олимпия всегда находила вполне разумные объяснения, и он никогда не задавал ей вопросов. Очевидно, и он, и Марис были слишком наивны в отношении Олимпии.
— Я побуду у тебя немного.
— Хорошо. Я приготовлю кофе.
Андреас пошел за ней в кухню. Вскоре они сидели друг против друга, прихлебывая горячий напиток. Олимпия сияла.
Андреас не понимал, как раньше он не замечал ее козней. Из-за своей слепоты он едва не потерял Доминик.
— Олимпия...
— Хочешь сэндвич?
— Нет, спасибо. Это больше не может продолжаться.
— Что ты имеешь в виду?
Андреас поставил чашку на стол.
— Я говорю о воображаемом мире, в котором ты живешь с тех пор, как в школе подружилась с Марис.
— В воображаемом мире?
— Да. В котором я — твой муж, а Ари — наш ребенок. Это фикция, Олимпия. Ты придумала то, для чего в действительности нет оснований. Вот и все. Поскольку Марис была совершенно лишена притворства, она не замечала его в тебе. Как и мои родители, которые любили тебя, как дочь. И Марис погибла, прежде чем узнала, каким подлым предательством ты отплатила за ее дружбу.
— Предательством?
— Именно этим словом можно назвать твое поведение. Ты причинила боль и нанесла большой вред многим людям. Кое-что нельзя исправить, но, слава богу, это не касается Доминик.
Олимпия гневно сверкнула глазами.
— Она настроила тебя против меня!
— Если ты хочешь сказать, что она помогла мне разобраться в твоей больной психике, то да. Я благодарен ей. Я люблю жену каждой клеточкой моего существа. Всю жизнь она будет для меня самым главным. Больше ни для кого нет места в моем сердце. И никогда не будет. Ты понимаешь, о чем я говорю.
Молниеносным движением Олимпия выплеснула ему в лицо остатки своего кофе. Андреас не шелохнулся.
— Вижу, что понимаешь.
У нее, как у ребенка, сморщилось лицо. Большие карие глаза налились слезами. Как часто этот взгляд вызывал у него желание защитить ее!
Ему было страшно подумать, как долго Олимпии удавалось безнаказанно манипулировать им.
— Почему ты никогда не любил меня?
Это был печальный и страшный вопрос.
— Как можно объяснить любовь? Она или есть, или нет. Когда я увидел Доминик, то сразу влюбился в нее. Безумно, страстно. Она преобразила мою жизнь. Она для меня — единственная.