— Это жена моего близкого друга, погибшего в авиакатастрофе несколько лет назад. Если я и питал к ней какие-то чувства, то лишь дружеские. Они совсем не похожи на то, что я испытываю к вам.
Андреа с трудом проговорила:
— Боюсь, что я вела себя как последняя дура и влезла в вашу личную жизнь.
— Это мой личный ад, а не жизнь. Вам не кажется, что вы непредсказуемы? Сначала вы голосуете против моего оправдания, потом бросаетесь меня спасать.
— Я понимала, что, если вы начнете конфликтовать с часовым, — она упрямо смотрела в пол, чтобы не видеть его, — это будет по моей вине, и не хотела этого. Вы и так достаточно... настрадались.
— Скажите, — начал он мягко, — наверно, вы были тем самым присяжным, который четыре часа меня отстаивал? Вы все так долго сидели в комнате для совещаний, что у меня появилась надежда.
— Боюсь, это закрытая информация, — ответила она уклончиво.
— Это были вы, — глаза его сверкнули. — Я это чувствовал.
— Я считала, что показания против вас предвзяты и вообще на вас слишком навалились. Нельзя было поверить, что человек вашего ума, знающий биржевой рынок, как вы, наделает таких ошибок. В это не поверил бы даже ребенок. Но в конце концов и мне пришлось проголосовать против — слишком весомы были улики.
После молчания, показавшегося ей бесконечным, он сказал:
— Спасибо вам за честность.
— Однако ваше поведение в тюрьме заставило меня усомниться в вашей невиновности. Кстати, чем дольше вы продержите меня в этом шкафу, тем больше я поверю в правильность приговора.
Его обычное, бархатным голосом произнесенное «ха-ха» лишь усилило его сексуальную привлекательность.
— Ну раз вы так обо мне думаете, я буду делать что хочу. Все равно репутация подмочена.
— Отодвиньтесь, мистер Гастингс. — Ее испугало собственное желание, то, что рядом с ним она теряет самообладание. Еще чуть-чуть, и она — в его власти.
— Не отодвинусь, что угодно, только не это.
— Мистер Гастингс, я — духовное лицо!
— Вы женщина, случайно ставшая духовным лицом. Кстати, сейчас на вас нет пасторского облачения. Почему вы его не надели, зная, что я приду? Думаю, вы ждали от этой встречи того же, что и я.
А может, он прав? — забилась мысль. Действительно, почему я не надела пасторский воротник? Андреа прогнала эту мысль и поменяла тактику:
— Если вы получите, что хотите, обещаете ли вы уйти и оставить меня в покое, навсегда?
— Да как же это возможно? Начиная с завтрашнего дня мы будем ежедневно видеться на тренировках, до самого матча!
— Я могу избавить вас от тренерства, для этого нужен один телефонный звонок, и только.