— Мэри Энн очень больна. Она думает, что я об этом не знаю. Она делает вид, что все благополучно. Однако ей осталось жить около года.
— О, как ужасно! Я так сожалею.
— О ваше величество… милая, добрая… вы изумительны! Да, Мэри Энн недолго быть со мной, и я знаю, что ваше величество понимает, как немногие, всю глубину моей скорби. Я с трудом удерживалась от слез. Немного помолчав, он продолжал:
— Вот в чем заключается моя просьба. Если бы Мэри Энн могла получить титул, независимо от меня. До того… как она умрет…
— Разумеется! — воскликнула я. — Я сама позабочусь, чтобы это было сделано.
Он поднес мою руку к губам. На лице его выражалось более чем благодарность: это было обожание. Итак, Мэри Энн стала графиней Биконсфилд.
Он рассказал мне, как она была счастлива, и благодарил меня за все, что я для него сделала. Я сказала ему, что это пустяки. Это он сделал многое для меня. Он был моим добрым другом и всегда им останется. И я надеялась, что, когда придет время, и он будет нуждаться в утешении, он обратится ко мне.
Хотя мы виделись реже, чем я того желала бы, поскольку правительство возражало бы против моей слишком близкой дружбы с лидером оппозиции, ничто не могло помешать нам писать друг другу. Я с нетерпением ждала его писем. Они были всегда так забавны, остроумны и полны всяких сплетен. Они меня очень радовали. Я послала ему примулы из Осборна. Он ответил мне благодарственным письмом. Отныне, писал он, это будет его любимый цветок.
По-прежнему ходили клеветнические слухи о Джоне Брауне и обо мне. Я настолько к ним привыкла, что просто их игнорировала.
Правда, они стали иного толка — я якобы интересуюсь спиритизмом. Это повальное увлечение незадолго перед тем охватило страну, и многие клятвенно свидетельствовали, что входили в контакт с умершими. И теперь мою дружбу с Джоном Брауном объясняли тем, что я использую его как медиума, чтобы общаться с Альбертом. Если бы только я могла общаться с моим возлюбленным, как бы я была счастлива!
Я знала, что, если бы он только мог, он бы пришел ко мне. Конечно, все эти разговоры о спиритизме заинтересовали меня; я часто говорила об этом с моими придворными дамами; я слушала их рассказы о необычайных происшествиях. Мы даже устроили несколько сеансов в темноте. Но Альберт так и не появился. Все эти сплетни о Джоне Брауне-медиуме казались мне нелепостью. Трудно было представить, что прямолинейный, немного грубоватый Джон Браун общается с потусторонним миром. Удивительно, откуда брались подобные слухи, но все же лучше, чтобы Джона Брауна считали медиумом, чем моим любовником. Я всегда думала, насколько пустой должна была быть собственная жизнь людей, чтобы они проявили столь активное любопытство к чужой жизни.