Альберт всегда предвидел, что нечто подобное случится с Берти, думала я. Но я не находила утешения в этой мысли. Альберта не было со мной, чтобы дать мне совет. А что мы могли поделать? Ничего. Даже особы королевской фамилии должны повиноваться суду, а Берти был вызван в суд повесткой.
Мне было жаль его. Он был ветрен. Это был его недостаток, но я сравнивала его с несравненным Альбертом, и это было несправедливо. Берти, каким бы он ни был, — мой сын. Он заявлял, что невиновен, и я была уверена, что он говорил правду. Я вспоминала обо всех ужасных вещах, которые говорили об Альберте, о клеветнических измышлениях, направленных против меня и Брауна.
Я вспоминала Берти ребенком, и иногда мне казалось, что Альберт был с ним слишком строг; я вспоминала его слезы, когда его наказывали, и как я тогда старалась не думать об этом. Я вспоминала ссоры с Альбертом, потому что он был слишком строг с Берти и слишком мягок с Викки.
Я села и написала Берти. Я написала, что верю ему, но что всегда найдутся люди, готовые обрушиться на нас с нападками, но он должен проявить твердость и пройти через это испытание. Он должен знать, что его мать с ним.
Берти сразу же приехал ко мне, такой мягкий, нежный и благодарный. На этот раз он был вполне откровенен и сказал, что, к сожалению, иногда проявлял неосторожность. Он писал леди Мордонт, но совершенно безобидные письма. Он никогда не был ее любовником, но ему было известно о ее отношениях с Коулом и Джонстоном. Это была их проблема, но не его.
— Если ты невиновен, — сказала я, — люди это поймут. Невинность — лучшая защита.
— Мордонта представляет в суде Бэллентайн. Говорят, что он довольно свиреп.
— Держись твердо и говори правду, Берти, и ты одолеешь кого угодно. Он обнял меня. Странно, но в этот момент он показался мне ближе, чем когда-либо.
Интерес в обществе к этому процессу был огромен. Газеты были полны подробностей. Я понимала, что все это очень серьезно, потому что, каково бы ни было решение присяжных, Берти все равно будут считать виновным. Людям доставляет удовольствие осуждать других — особенно вышестоящих.
Я слышала о том, как все происходило в суде. Давая показания, Берти отвечал на дотошные вопросы обвинителя, как мне показалось, спокойно и откровенно. Он признал, что знал леди Мордонт и был с ней в дружеских отношениях.
— Совершили ли вы и леди Мордонт какие-либо непристойные или преступные деяния? Это был самый важный вопрос, и Берти ответил очень твердо:
— Нет.
Берти был оправдан. Более того, было доказано, что леди Мордонт была душевнобольная, и дело было прекращено.