«Регентство! — думала я. — Мама — регентша! О нет! Господи, не дай дяде Уильяму умереть, пока мне не исполнилось восемнадцать!»
Я думала, что никогда не перестану тосковать по Шпет, но мне грозила большая катастрофа. Вскоре они вознамерились отослать Лецен.
Я любила Шпет, но Лецен имела для меня особое значение. Она была, как я часто говорила, моим лучшим другом. Если у меня возникали какие-нибудь трудности, я всегда обращалась к ней и она всегда все улаживала. Она была несколько строга, но я считаю, мне это было просто необходимо, и я уважала ее за это. Это давало мне чувство безопасности. Я не могла вообразить себе жизни без Лецен, и как только я поняла, к чему они клонят, я решилась предотвратить это. Я слышала, как однажды тетя Аделаида сказала маме:
— Но это невозможно. Это убьет бедняжку Лецен. Виктория — вся ее жизнь.
Они замолчали, когда я вошла, но мне стало ясно все. «Им это не удастся», — сказала я про себя твердо.
Я взрослела. Мне предстояло стать королевой; они должны понять, что со мной следует обходиться иначе, учитывая какие-то мои интересы.
Буквально через несколько дней после того разговора мамы и тети Аделаиды мама сказала мне:
— Милая Феодора! Она так счастлива. Двое малышей, такая радость. Ей нужна для них хорошая гувернантка.
— Уверена, что она и граф найдут превосходную гувернантку, — сказала я спокойно, но насторожилась.
— Феодора предпочла бы одну всем остальным. Я выжидала. Вот оно!
— Кого? — спросила я холодно.
— Есть только одна, — слегка рассмеялась мама. — Она очень хорошая гувернантка, а теперь, когда ты подрастаешь, тебе нужно другое обучение. Феодора была бы в восторге, и милая Лецен тоже. Она так умеет обращаться с детьми.
— Я не могу обойтись без Лецен, мама, — сказала я твердо.
Тут вошел сэр Джон, и я поняла, что у них была договоренность — он появится, чтобы оказать маме поддержку; это привело меня в ярость.
— Ну, ну, — засмеялась мама, — она была тебе очень полезна, пока ты была маленькой, и я знаю, как ты привязана к ней.
— Вы не знаете, как я привязана к ней, мама. Она — мой лучший друг.
— Милое мое дитя, у тебя много друзей и будет еще больше.
— Такой, как Лецен, не будет никогда.
— Боже мой, — мама снова засмеялась, — какая ты пылкая. — Да, мама, — сказала я, — пылкая и решительная.
— Перед нами сама королева, — сказал сэр Джон неприятным насмешливым тоном.
— Я не королева… пока еще, сэр Джон, — возразила я, — но я не позволю вам отослать Лецен.
— Ты не позволишь, вот как, — сказала мама.
— Именно так, мама, я не позволю.
— Ты еще ребенок.