Он кивнул:
– Надо забрать на экспертизу очередные порции останков в Сайгоне и Ханое.
Порции останков – прозвучало так сухо, по-больничному, а ведь когда-то это были живые люди.
– У меня есть кое-какие знакомые, – сказал он, – можно помочь.
– С чего бы это вдруг?
– Ты меня заинтриговала.
– Вот как? Одно простое любопытство, и все?
Тут он сделал то, что заставило ее всю содрогнуться: он протянул руку и провел по ее растрепанным волосам. Шею словно обожгло, когда он слегка коснулся ее пальцами. Она застыла на месте, не зная, как ей реагировать на такой внезапный прилив нежности.
– Ну а что, если я просто примерный парень? – шепотом произнес он.
«О боже! Он собирается меня поцеловать, – подумала она, – он собирается поцеловать, а я не буду против, и что же последует за этим, скажите пожалуйста?»
Она откинула в сторону его руку и отпрянула на шаг назад.
– Примерных парней не бывает.
– Боишься мужчин?
– Не боюсь я мужчин, но и верить им тоже нельзя.
– Однако, – в его голосе звучала усмешка, – ведь ты же впустила меня в свой номер.
– Ну так вот, наверное, пора и выпустить.
Она прошествовала по комнате и, дернув за ручку, распахнула входную дверь.
– Или, может быть, тебе непонятно?
– Мне? – К ее удивлению, он проследовал за ней к выходу. – Я всегда очень понятлив.
– Как же!
– К тому же я бы и не смог остаться у тебя сегодня вечером, у меня есть дела поважнее.
– Ах вот как?
– Вот так.
Он взглянул на дверь:
– Хороший у тебя засов. Непременно им воспользуйся и, мой тебе совет, не выбирайся сегодня из номера.
– Вот проклятье, а я как раз собиралась выйти.
– Да, и если я тебе понадоблюсь, – выходя, он обернулся к ней с улыбкой до ушей, – я остановился в отеле «Либерти», заходи в любое время.
Она хотела было выпалить «можешь расслабиться, не зайду», но не успела и рта раскрыть, как он вышел. А ей осталось только смотреть на закрытую дверь.
Тобиас Вольф крутанул колеса руками и развернулся в коляске от шкафа со спиртным лицом к старому другу.
– На твоем месте я бы не стал совать нос в это дело, Гай.
В последний раз они виделись пять лет назад. У Тоби по-прежнему было тело атлета, по крайней мере от пояса и выше. За пятнадцать лет сидения в коляске плечи и руки у него еще больше раздались. И все-таки годы брали свое. Тоби было почти пятьдесят, и он не выглядел моложе. Лохматая, как у Бетховена, голова его была почти вся седая, а лицо одутловатое и мокрое от тропической жары. Но взгляд темных глаз не утратил своей цепкости.
– Послушай совета верного пса при компании, – сказал он, протягивая Гаю стакан со скотчем, – не бывает случайных встреч, все они подстроены.