Лэситер, напуганный и взвинченный, как следует отхлебнул пива из бутылки. Позади него, за оградой кафе, тек Меконг. На разные голоса шумели люди да тащившиеся по нему суденышки. В последних лучах заката вода сверкала золотом.
Лэситер заговорил:
– Они хотят от меня избавиться по той же причине, что и в случае с Луисом Валдесом, – я слишком много знаю.
– Про что?
– Про Лаос. Бомбежки, подставы. Такая война, про которую ваш брат простой солдат и не знает ничего. – Он посмотрел на Гая: – Ведь не знаешь же?
Гай отрицательно помотал головой:
– Мы боролись за жизнь, какое нам дело было до того, что творилось по ту сторону границы.
– А Валдес знал многое. Там, в Лаосе, было что узнать, если ты умудрился выжить при падении. Это «если» значит, что тебя сначала не угробило при катапультировании, а потом – что ты не попал в лапы врага или дикого зверя.
Он опустил глаза на бутылку с пивом.
– Валдесу повезло.
– Вы познакомились в Туен-Куане?
– Ага. Летний лагерь. – Он усмехнулся: – Три года мы с ним проторчали в одной камере.
Он перевел взгляд на реку.
– Я был в 101-й, когда меня в плен взяли. Во время боя потерял своих. Сам знаешь, какие там заросли, где верх, где низ – не разберешь. Меня мотало по джунглям, и все время над головой крутились эти чертовы «хьюи», прямо над самой моей головой вертелись – подбирали наших ребят. Всех подобрали, кроме меня. И тут меня как стукнуло: они меня нарочно оставили подыхать там. Да и был ли я живой-то? Мертвяк я уже был, шатался по лесу…
Еще глоток пива. Рука его с трудом держала бутылку.
– Когда меня наконец приперли к стенке, я просто кинул винтовку на землю и поднял руки вверх. Их там целый отряд был, на север двигались. Так я и оказался в Туен-Куане.
– Где ты впервые встретил Валдеса?
– Его привели год спустя, перевели из какого-то лагеря в Лаосе. К тому времени я уже был тертым калачом, знал что да как. Своя грядка овощная была. В общем, жить можно было. А вот Валдес на ладан дышал. Весь желтый от гепатита, рука сломана, никак не срасталась как надо. Несколько месяцев прошло, пока он смог хотя бы в огороде работать. Н-да, вот мы вдвоем и сидели в одной камере. Три года отмотали. Говорили, конечно, много. Я от Валдеса порядком тогда узнал.
Много чего он рассказывал такого, во что мне и верить не хотелось, – про Лаос, про то, какие у нас там делишки были…
Вилли подалась вперед и тихо спросила:
– А он не рассказывал про моего отца?
Лэситер повернулся к ней, глаза его чернели на фоне заката.
– Когда Валдес видел вашего отца в последний раз, тот еще был жив, пытался спасти самолет.