— Боже! — гневно воскликнул он. — Неужели ты думаешь, что убедишь судью после того, как в прессе появились статьи о твоем побеге?
Келли приказала себе не обращать внимания на его ярость.
— Если судья узнает, что я хотела дать тебе развод, дабы ты женился на Иветти, это сыграет нам на руку. Тем более мы не развелись. После смерти Иветти я вернулась, чтобы помочь тебе воспитать ребенка как своего собственного.
Филипп удрученно фыркнул.
— Судье нужно показать письмо, которое я оставила в твоем кабинете перед тем, как уйти, — не сдавалась девушка.
Он резко присел на кровати, не обращая внимания на боль в колене.
— Ты думаешь, я храню это письмо? — прошипел он.
— Это неважно. Я рассказала Клаудин о содержимом письма.
— Тест на отцовство еще не проведен. Возможно, я никто этому ребенку.
— Неважно. Иветти была убеждена, что ребенок твой. Если ты по-прежнему хочешь вернуть его, мы воспитаем мальчика в любви.
Филипп скривился.
— Мать Иветти ни за что его не отдаст. И потом, неужели ты станешь убеждать меня, что будешь растить чужого ребенка? — насмешливо спросил он, и она снова почувствовала душевную боль.
— Конечно. А вдруг нам захотелось бы усыновить его? Дети есть дети, Филипп. Они ни в чем не виноваты. Им нужна только любовь. Ты хотя бы раз видел своего сына?
Наступило продолжительное молчание.
— Однажды я видел его в окно палаты, но он был очень далеко, поэтому я ничего к нему не почувствовал.
— Совсем?
— Ребенок может оказаться не моим.
— Это еще неизвестно. Если ты станешь следовать указаниям доктора, то скоро сможешь вернуться в Ношатель и разрешить ситуацию с сыном.
Решив больше ничего не говорить, дабы Филипп не смог снова перечить, Келли поднялась на ноги, потом достала из рюкзака мобильный телефон мужа и положила на прикроватный столик.
— Я принесу новый компресс.
Не желая показывать эмоций, Келли быстро спустилась по лестнице, чтобы закончить приготовление еды. Войдя в кухню, она почувствовала, как ее одолевает усталость.
После отъезда из Вашингтона ее головные боли чудесным образом прекратились, однако прибавился аппетит. Сейчас ей так сильно хотелось есть, что даже ощущалась дрожь в теле.
Келли наскоро проглотила внушительную тарелку горохового супа, вспомнив, что теперь ей следует питаться за двоих.
Положив еду для Филиппа на поднос, она взяла компресс и поднялась к нему в комнату.
Муж сидел, опершись о спинку кровати, и с кем-то тихо разговаривал по телефону, возможно, с Марселем. Келли не могла разобрать ни слова.
Ей было все равно, с кем общается Филипп. Судя по всему, ему стало немного легче. Обезболивающее сделало свое дело.