— Можно мне получше рассмотреть его? — спросил он Анэлизу.
— Я удивлена, почему вы до сих пор этого не сделали. Давайте я принесу одеяло из люльки-сумки...
— Не нужно, мадам, — возразила Келли. — Здесь есть одеяло, доставшееся мне от бабушки. — И она расстелила одеяло на диване рядом с мужем.
Филипп начал разворачивать ребенка, будто ценный подарок, потом стал очень осторожно раздевать его. Сняв с Жана-Люка подгузник, он улыбнулся. Это была первая улыбка, коснувшаяся его губ с тех пор, как Келли вернулась в Швейцарию.
Опустившись на колени напротив ребенка, Келли тоже принялась рассматривать его. Ведь совсем скоро она так же восхищенно станет смотреть на собственное дитя.
Мальчик оказался таким же смуглым, как Филипп, но в остальном он, скорее всего, походил на представителей семьи Иветти. Жан-Люк вряд ли вырастет таким же высоким и худощавым, как Филипп.
Ребенок проснулся. Сначала мальчик сморщил маленький подбородок, потом открыл серо-коричневые глазки, но плакать не стал.
Филипп тихо рассмеялся, отчего Келли затрепетала. Он наклонился и поцеловал ребенка в животик.
— Все хорошо. Твой папа рядом, — тихо сказал он.
Филипп ловко сменил ребенку подгузник, потом одел его и завернул в одеяло.
— Вот, — Анэлиза протянула ему бутылочку и матерчатую салфетку. — Можете покормить его.
Ребенок принялся кушать настолько жадно, что все рассмеялись.
Келли очень хотела подержать Жана-Люка на руках, но решила не вмешиваться. Еще неизвестно, насколько долго Анэлиза задержится в их доме. Пусть сейчас Филипп наслаждается обществом ребенка.
Келли повернулась к матери Иветти.
— Мадам Буато...
— Зовите меня по имени, — предложила та.
— Анэлиза, — тихо сказала Келли, — ужин готов. Прошу вас к столу. Филипп присоединится к нам, когда закончит кормление ребенка.
— Я не слишком обременяю вас? — спросила Анэлиза.
— Совсем нет.
Женщины вышли из гостиной. Филипп был настолько поглощен ребенком, что даже не заметил, как они ушли.
Усадив Анэлизу за стол, Келли принесла из кухни горячие блюда и умело расставила их на столе.
Ей очень хотелось обнять пожилую женщину и поблагодарить за чуткость, однако Келли не знала, каковы намерения Анэлизы и как она отреагирует на подобный прилив чувств. Так что оставалось только заняться трапезой. К своему испугу, Келли снова почувствовала, что невероятно голодна.
— Вы прекрасно готовите. Никогда не ела ничего вкуснее, — сказала Анэлиза.
— Моя жена — французский повар, — раздался голос Филиппа.
Келли повернула голову и увидела, что ее муж вошел в столовую и стоит, одной рукой опираясь на трость, а другой держа — ребенка.