- тех-то по крайней мере показывают по "Документальному каналу". Вход сегодня свободный, и по дальним рядам трибун носятся ватагами мальчишки, взрывают на бетонных ступенях петарды, оглушая всю округу; от грохота "Авиабомб" и "Пороховых бочек" зрители невольно пригибаются, съеживаются в испуге. Морин предпочитает рассматривать родителей и других родственников; некоторые женщины, бедняжки, принарядились, надели свои лучшие платья, прикололи к груди трогательные белые букетики; с их напудренных лиц глядят мертвые глаза. Она делится с Роджем своим наблюдением: здесь все постоянно оглядываются друг на друга. Никто не знает, что в такой ситуации положено чувствовать, вот и подсматривают за окружающими в надежде на подсказку, ищут, с кого бы взять пример. Родж не опускает бинокля. Шесть тысяч пятьсот пар; где-то там, внизу, их дочь готовится заключить брак с человеком, с которым познакомилась два дня назад. С японцем, а может, корейцем, Родж точно не запомнил. По-английски тот знает слов восемь. Карен общалась с ним через переводчика, который научил обоих говорить: "Здравствуйте, сегодня вторник, вот мой паспорт". Пятнадцать минут в обшарпанной комнатке - и скованы одной цепью до гроба.
Он прочесывает взглядом всю эту однородную массу, толпу, организацию, паству, сборище, секту. Только бы отыскать - тогда чуть-чуть полегчает.
- Знаешь, они как нарочно… - говорит Морин.
- Погоди, дай сосредоточиться.
- Как нарочно все подстроили, чтобы растравить душу родственникам.
- Рыдать-стенать мы могли бы и в гостинице.
- Я просто констатирую факт.
- Я же предлагал - помнишь, нет? - чтобы ты осталась дома.
- Неужели я могла не поехать? Под каким, интересно, предлогом?
- Я смотрю, тут у многих вид совсем не американский. Они по всему миру рассылают миссионерские группы. Наверно, решили, что наша страна теперь отсталая из отсталых. Явились указать дорогу, раскрыть нам глаза.
- И половчее вложить свои денежки. Может, в театр потом сходим?
- Не отвлекай, а? Я хочу ее найти.
- Раз мы в городе, не упускать же случай.
- В голове не укладывается. Тринадцать тысяч человек.
- И что ты сделаешь, когда ее найдешь?
- Кто это только выдумал, черт подери? Какой во всем этом смысл?
- Что ты сделаешь, когда ее найдешь? Помашешь на прощанье?
- Мне просто нужно знать, что она здесь, - говорит Родж. - Констатировать факт, идет?
- Потому что это и есть прощание. Мы с ней окончательно прощаемся - если давно уже не распрощались.
- Морин! Да помолчи же!
От хоум-плэйта[1], где расположился оркестр, доносится марш Мендельсона, сопровождаемый стадионным эхом, - заблудившиеся ноты отражаются от стенок межъярусных ниш. Всюду флажки и фестоны. Благословенные пары