Ее кожа была нежной как шелк, о котором он только что думал, и в этот момент его словно что-то пронзило изнутри, и Тернеру показалось, будто его ударило током.
Тернер вскочил.
— Мне нужно проведать лошадей.
— Вы не хотите, чтобы я приготовила обед?
— Конечно, когда проголодаетесь. Приготовьте себе что-нибудь.
— Я имела в виду обед для вас.
— Обед для меня? — Он вытаращил на нее глаза.
— А почему бы и нет? Думаю, у меня есть несколько банок с тушенкой и шницели, а также бобы. Готовые обеды лежат в морозилке.
Она улыбнулась.
— Я посмотрю, что можно сделать.
Теперь он не сможет прятаться в конюшне до тех пор, пока в доме не погаснет свет. Ему придется сидеть за столом и обедать вместе с ней.
Это было так давно. И неожиданно он обрадовался этому.
— В буфете вы найдете красные свечи.
Он резко повернулся на каблуках и ушел, оставив ее складывать вещи в чемодан.
Господи, похоже, у него большие неприятности. Слава богу, что его ждали лошади, и одна — чтобы убить его.
И если ему повезет, то она сделает это еще до того, как он поймет, что у него действительно серьезные неприятности.
Она осталась. Осталась в доме совершенно незнакомого человека, а он был опасно привлекателен. Осталась на одну или, возможно, две ночи. Это сумасшествие. Но почему она так счастлива? Потому что он был мил ее сердцу, но не разуму. В ее голове звучал голос матери, напоминающий об осторожности. Этот голос предупреждал ее, что Тернер мог быть не дядей, а отцом Ники.
Но ее сердце сжималось при воспоминании о той нежности, которую она заметила в его глазах, когда он впервые взглянул на Ники, о том, как он по-настоящему беспокоился о здоровье ребенка.
За одно это, сказала Шейла себе, он заслужил ту пиццу, которую она сейчас готовила ему на ужин.
В его буфетах было полно готовых обедов. Шейла нашла томатный соус и крошечную банку с сосисками и бисквиты.
В холодильнике Шейла обнаружила шесть банок содовой воды, двадцатифунтовый мешок яблок, десятифунтовый мешок моркови, какое-то странное вещество сине-зеленого цвета, обросшее плесенью, и две небольшие упаковки сыра.
Ни лука, ни зеленого перца нигде не было видно.
Приготовив пиццу, Шейла поставила ее на печь. Она обязательно дождется его.
Шейла зашла в комнату Ники и с облегчением вздохнула, увидев, что жар спал и мальчик снова дышит легко и спокойно. Она улыбнулась, оглядев маленькую опрятную спальню, похожую на комнату спартанца.
Его мир, мир Тернера, очевидно, не ограничивался только этими четырьмя стенами. Его мир простирался за пределами этого дома — суровый мир, полный трудностей и неожиданностей, поражений и побед.