— Неужели они тебе настолько нужны?
— Иван, все свои деньги до последнего цента я вложила в этот дом. Он — мой единственный источник дохода. Когда в следующем сентябре ты вывезешь свою мебель, мне надо будет быть готовой к покупке новой.
— Почему же ты не подумала об этом прежде, чем покупать дом?
— Я думала. У меня было пять тысяч долларов, как раз на приобретение мебели, но пришлось угрохать их на ремонт этого реликта.
Иван взъерошил пальцами волосы. Ему было наплевать на мебель или на ее бездарность как управляющего, но его бесило, что она воспринимала, как само собой разумеющееся, что к сентябрю он будет уже далеко отсюда.
— Можешь селить меня, где хочешь, — ответил он, стараясь говорить ровным голосом. Он прошел в кухню и взял из холодильника холодного пива. Ему не хотелось говорить что-либо сгоряча, о чем впоследствии можно было пожалеть. Она думала о своем будущем, и в этом он обвинять ее не мог, но неужели она не знает, как он к ней относится! Как она только могла подумать, что в сентябре его уже не будет.
Люси перестала мешать суп в кастрюле, пошарила рукой в верхнем ящике комода и протянула Ивану открывашку.
— Это импортное пиво, к нему нужна открывашка, Хотя ты выглядишь достаточно ненормальным, чтобы открыть его и зубами.
Иван запрокинул голову и сделал длинный глоток.
— Твоя кузина доведет меня до ручки.
Люси изобразила на лице сострадание, но почувствовала, что все в ней дрожит от смеха. Она всегда считала, что когда Иван, наконец, полюбит, то будет похож на человека, налетевшего головой на столб. Сам он остановиться вовремя не сможет.
— Хочешь поговорить об этом?
— Не о чем здесь говорить. Я продал Хабен, она его купила и превратила в сумасшедший дом.
Люси вздохнула.
— Да, дело пошло не совсем так, как я ожидала. Думаю, эта вакханалия с призраками вышла из-под контроля.
— Кажется, это мои чувства к Стефани вышли из-под контроля. — Он допил пиво и заглянул в кастрюлю с супом. — Пахнет вкусно. — На лице его заиграла улыбка. — Ее первый опыт был просто ужасен.
— Слышала, слышала. Она сказала, что ты зато был великолепен.
— Она, правда, это сказала?
— Угу, и сказала, что ты все же поел той ее ухи.
Иван рассмеялся.
— Я был голоден, как волк. — В основном от ее вида, вспомнил он. С самого начала было в ней что-то, чертовски привлекавшее его. Ему запало в душу, как она катилась с холма и ругалась, приземлившись на спину. Она не была слишком хрупкой. Но по какой-то необъяснимой причине ему хотелось защитить ее, постараться обогреть ее своим теплом, дать ей большее, нежели сексуальное удовлетворение.