— Разумеется, — сказал Филипп.
— Конечно, — подтвердил Медведев. А тебя-то самого, как сюда пустили?
— Не только пустили — сами попросили. Дело в том, что я за эти годы кое-какие лекарские навыки усвоил, Меня купец часто к одному своему знакомому доктору в Вильно посылал, я там, бывало, месяцами бумаг каких-то для купца дожидался, а доктор тот, тем временем, меня кое-чему в лекарском деле научил. Так вот сегодня князь Семен вернулся с рукой пораненной…
— Да-да, помню, кажется, я его мечом полоснул, — сказал Медведев.
— Наверно, а своего лекаря у него нет. Ну, я ему рану очистил, перевязал, а он мне и говорит: «Раз ты, мол, хорош в этом деле, сходи, глянь на одного из этих московитов, а то, он все без сознания, боюсь, помрет. Так, мол, позаботься, чтоб хотя бы до завтра протянул, потому что я, мол, своими глазами хочу увидеть, как его голова в корзину упадет!» Я вам и Филиппу Алексеевичу веревки немного ослабил так, чтоб незаметно было. В полночь Дениска на охрану заступит, и часа в три, когда все крепко уснут, он меня сюда впустит, я вот уже ножик острый припас веревки разрезать, а Дениска обещал нас дворами до леса провести и коней там подготовить, так что вы тут как-нибудь только до ночи продержитесь — а там все!
— Отлично, — сказал Медведев, — будем ждать.
… Чудодейственное средство грека Микиса залечивало раны быстро, и к полуночи голова Медведева перестала болеть, полностью прояснилась и лишь саднящая боль в затылке напоминала о ране. Благодаря тому, что Влас расслабил веревки, руки и ноги не так затекали, и Василий с Филиппом решили пару часиков вздремнуть, чтобы освежить силы перед ночным побегом.
Воины опытные, закаленные в схватках и сражениях, прошедшие множество воинских испытаний, они научились спать в любых условиях, переносить любые неудобства, не поддаваясь страху и опасению грядущих несчастий, неизменно веря в успех, победу и в то, что из любой ситуации они рано или поздно выберутся.
Они проснулись около трех ночи, переговорили шепотом, обсудив детали поведения и всевозможные повороты событий в процессе предстоящего побега.
Ночь выдалась темная безлунная, тихая, так что слышны были шаги охранника, мерно ходившего взад-вперед за стенами сарая и вот, наконец, когда едва-едва забрезжил летний рассвет, за стенами послышались какие-то шорохи, шепот, холодный звон оружия, дверь сарая скрипнула, и темный силуэт приблизился к ним.
— Это я, — полушепотом сказал Влас, — Денис просил подождать еще немного, он заглянет и скажет, когда можно выходить, а я тем временем перережу веревки, чтобы вы были готовы.