— Ты не знаешь, что это за ребенок там, в коридоре? — спросила Джинни у вошедшей в палату Пэтси.
Та только пожала плечами.
— Сегодня ночью в отделение поступили два малыша. Может быть, это братишка одного из них?
Тут внимание Джинни отвлек громкий плач Салли, а когда она вновь обернулась, за стеклом уже никого не было видно.
Впрочем, ей было не до неизвестного мальчишки. Мысли о Дэвиде хаотично крутились у нее в голове, не давая сосредоточиться и лишая покоя.
Пэтси посмотрела на часы.
— Не пора ли тебе пойти перекусить? Уже третий час.
— Пожалуй, ты права.
Джинни сняла накрахмаленный белоснежный халат и осталась в маечке с веселым рисунком и черных брючках, ладно сидящих на ее стройных бедрах.
Уже в лифте она вспомнила, что не взяла с собой кошелек, и хотела было вернуться, но...
На одном из этажей лифт остановился, и в кабину вошел Дэвид, крепко держа за руку того самого малыша, которого она видела у реанимационной палаты.
Когда Джинни увидела их вместе, у нее подкосились ноги. Как же я сразу не догадалась, чей это ребенок, подумала она, ведь он — совершенная копия своего отца.
Мальчик с любопытством взглянул на Джинни, и ее поразило выражение его огромных серых глаз. В них отражалась целая гамма чувств — от капризной шаловливости избалованного любимца до какой-то странной для такого маленького ребенка грусти. Он улыбнулся, и сердце Джинни болезненно заныло при виде двух глубоких ямочек на его щеках — точно таких же, как у отца.
Как часто она дразнила Дэвида, зная, что ямочки смущают его...
— Я хочу пить, папа. — Звонкий голос мальчика вернул ее к реальности.
— Конечно, Колин, мы уже почти приехали.
Дэвид потрепал сына по голове и посмотрел на Джинни.
— Покажешь нам, где тут у вас столовая? Я еще не успел сориентироваться.
Она кивнула и, ласково улыбнувшись малышу, нажала на кнопку. Ее сердце снова сжалось.
Почему мне так больно? — спрашивала себя Джинни. Ведь я была готова к этому.
Дэвид никогда не скрывал, что хочет иметь детей.
И все же ей трудно было смириться с тем, что он осуществил свою мечту... с помощью другой женщины.
Прекрати терзаться, приказала себе она, теперь уже ничего нельзя изменить!
— Ну что, Колин, какой сок ты любишь больше всего? Наверное, апельсиновый, я угадала? — весело спросила она, направляясь к стойке с напитками.
— А вот и нет, яблочный, — твердо ответил мальчик.
— Правда? Я тоже его обожаю, — рассмеялась Джинни, хотя ее сердце продолжало гулко колотиться.
Наверное, мать в нем души не чает... — подумала она и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Пять лет назад ты сделала свой выбор, и теперь убедилась, что была права. Надо радоваться тому, что Дэвид получил, что хотел.