— Почему — позорно? — рассмеялась она.
— А я не собирался спать. И тебя, небось, придавил.
— Ничего не придавил.
Они поерзали, перераспределяясь, и устроились поудобнее — Дел лежал на спине, закинув руку за голову; второй рукой он прижимал к себе Карен, ее щека уютно примостилась на его плече.
— А где все-таки вторая бабочка? — с любопытством спросил он.
— Ты так и не заметил? — огорчилась она. — Сейчас покажу — заодно одеяло принесу! — Вылезла из-под руки, встала на колени в ногах. — Ну, видишь?
Бабочка — чуть меньше той, что на плече — красовалась выше и правее треугольника золотистых курчавых волос, словно примеривалась сесть на него, как на диковинный цветок. Смотрелось это так, что Дел аж зажмурился.
Увидев, что произвела впечатление, Карен хихикнула, сползла с его ног и убежала в спальню, но через минуту вернулась с одеялом и снова устроилась на плече, весело поблескивая глазами — в тепле и уюте.
— Ты с самого начала хотела, чтобы мы здесь ночевать остались — все эти соблазнительные одежки и бабочки на то и рассчитаны? — спросил он.
Она пожала плечами и кивнула.
— То-то Лори так спокойно восприняла, когда я ей сказал, что мы до завтра задержимся...
— А ты ей звонил?
— Да, тебя не было дома, и я забеспокоился, не случилось ли чего-нибудь. А она сказала, что подвернулась оказия и ты поехала меня встречать. Кстати, что это за оказия?
— Без комментариев, — заявила Карен, наморщив веснушчатый нос.
— Это еще что такое?!
— Это я — и здесь. А все остальное тебе знать не положено!
— Пытать буду!
Она гордо отвернулась. Дел приступил к пытке — перевернул ее на спину, навалился всем весом и поерзал.
— Говори немедленно!
Карен продолжала героически молчать, сопя и изо всех сил стараясь не рассмеяться. Тогда он решил действовать по-хорошему — перевернулся на спину, так, что она оказалась сверху, и пообещал:
— Я не буду на тебя сердиться, честное слово. Ну, давай, выкладывай!
— Ты ни на кого не будешь сердиться... пообещай — тогда скажу.
Делу стало смешно, он сразу все понял: охранники, сопровождавшие в порт грузовики с готовой продукцией — в нарушение его же инструкции, запрещающей подвозить посторонних! — привезли ее на служебной машине. А теперь она, естественно, не хочет их подставлять.
— Я ни на кого не буду сердиться. Только чтобы это было в последний раз! Я даже не буду спрашивать, кто конкретно тебя вез...
— И не надо, — согласилась Карен. — Мальчики тебя боятся — ты же у нас страшный начальник — грозный, великий и ужасный! Еле уговорила!
— Я страшный? — Она кивнула. — Великий и ужасный?