– М-да… Ты прав, конечно, Чяпа… Но ведь Боксер говорил, что мы должны попытаться слупить за нее крупный выкуп?
– Да, есть такая мысля, – подтвердил Чяпа. – Боксер считает, что мы должны извлечь максимум из этой ситуации… Ты ж сам ездил в Москву и видел, какой у них там домина… Да мы и сами прикидывали, что «тюменский»… знаешь, о ком я говорю… при крутых башлях.
– Надо было его самого, этого «тюменского», крутить на бабки…
– Ты думаешь, Боксер тупее нас с тобой? – после паузы сказал Чяпа. – Для каждой вещи есть свои резоны. Что сделано, то сделано… Но сейчас расклад другой, чем был раньше… У Хоря своя свадьба, у нас своя. Ему нужна компрометирующая видеозапись. Мы это дело ему оформим, я не сомневаюсь, что Головина скажет все, о чем мы попросим… С этими двумя «соколами» будет, конечно, посложнее… но, может, они тоже «согласятся» сказать нужные нам слова под видеозапись.
– Если б не это, Чяпа, я бы Слона уже через мясорубку пропустил…
– Успеется, Антон, успеется… Что касается Головиной, то Боксер сказал, что если не получится за короткие сроки взять за нее приличный выкуп, если с этим делом возникнут какие-то сложности, то…
Понимаешь, короче…
– Понимаю…
– Ну вот, Антон… Это хорошо, что мы с тобой еще раз обсудили ситуацию. Потому что между нами в этом деле не должно возникать никаких «непоняток».
– Можете снять повязку, – произнес Чяпа, переходя на русский язык. – Хочу вам сказать две вещи, мадам Головина… Во-первых, вас никто здесь не обидит, если вы, конечно, будете вести себя разумно.
Неудобства, которые вы сейчас испытываете, носят временный характер…
Во-вторых, ответьте нам, где ваши документы… прежде всего загранпаспорт и кредитные карточки?
У Ирмы в этот момент так тряслись руки от страха, что она едва смогла стащить с себя повязку (другой рукой придерживая роскошный рыжий парик, который хоть и был пришпилен заколками к ее собственным волосам, все же мог сползти набок в любой момент).
Эти двое смотрели на нее с полминуты, затем Чяпа, подмешав в свой голос угрожающих ноток, поинтересовался:
– Ты че, оглохла, рыжая сука? Я ж с тобой, кажется, по-людски разговариваю! Или забыла русский язык?
Ирма открыла рот, но поскольку она не знала, что именно ей нужно сказать, то наружу вырвались лишь нечленораздельные звуки…
– Что ты там бормочешь? – сузив глаза, спросил Чяпа.
– Кажется, девочка не хочет с нами разговаривать, – сказал Антон. – Ну ниче, счас она нам все скажет…
Он подошел к стулу, на котором сидела «москвичка». Растопырив пальцы, чтобы ухватить в ладонь побольше ее роскошных рыжих волос, он соединил их вместе, затем поднял руку вверх и чуть вбок, намереваясь, схватив ее за гриву, сдернуть эту наглую москвичку со стула.