– Ирма, а почему тот пруд, куда мы направляемся, называется – Черный? Тебе что-нибудь известно об этом?
Как-то незаметно они перешли на «ты», ну а испытания последних дней еще сильнее сблизили молодых женщин, с первых минут знакомства почувствовавших взаимную приязнь.
– Я как-то спрашивала у Онуте, но даже она не знает. Говорит, всегда так называли: Черное озеро, Черный пруд… Может, потому, что вода там с коричневатым оттенком… из-за торфяников, наверное… Хотя раньше там можно было купаться, да и рыба водилась…
– А сейчас?
– Загадили водоем, причем капитально… В середине восьмидесятых собирались здесь неподалеку построить завод по производству бытовой химии. Начали строить очистные сооружения, но потом все заглохло…
Зато из других мест, из Паневежиса и из того же Мажейкяя, сюда, на этот водоем, оборудованный подъездной дорогой, повадились свозить всякую дрянь… разные отходы. Приедут вечерком две-три автоцистерны, выплеснут через шланги в пруд какие-нибудь отходы, и поминай как звали! Пользуются тем, что никто их здесь не может поймать за руку…
Вот подойдем поближе, и ты сразу уловишь специфический запашок…
Вскоре лес расступился, открыв их взорам вид на круглый, как блюдце из темной керамики, водоем – его диаметр составлял немногим более полукилометра. Кое-где вдоль берега тянулась неширокой полоской ледяная корочка грязноватых оттенков, хрупкая, как яичная скорлупа.
Вода и вправду имела коричневатый оттенок, но вдобавок к этому естественному тону поверхность водоема была подернута жирной мазутной пленкой…
К счастью, ветер задувал со стороны хутора, так что их обоняние, когда они вышли к превращенному в отстойник пруду, особенно не пострадало.
Косматого мужчину, одетого в брезентовую куртку с капюшоном и кирзачи, они обнаружили в том месте, где в Черный пруд упирается проселочная дорога и где часть берега была забетонирована еще полтора десятка лет назад, когда этот водоем планировалось оснастить очистными сооружениями для нужд народного хозяйства.
Сразу они как-то не поняли, чем он здесь занимается. И лишь когда подошли к нему вплотную, их осенило…
Вирас, оказывается, решил перекопать подъездные пути к превращенному в сточную канаву водоему. В одном месте он уже успел вырыть – на эту работу у него ушел не один день – довольно глубокий ров, частично теперь заполненный грунтовыми водами. А сейчас, вооружившись лопатой, копал еще одну канаву, с таким расчетом, чтобы даже в сухую погоду ни одна машина не смогла вдоль лесной опушки выбраться на берег водоема – а следовательно, никто более не сможет сливать в пруд разные отходы и нечистоты.