Впрочем, книжки Мишка читал, конечно же, не в гостях, а в общежитии. Да и то когда находил для этого свободное время. А его, к сожалению, у чекистов почти не оставалось. Дежурство в губчека, облава на «троглодитов», ликвидация «малины», операция по раскрытию шайки, гнавшей кишмишовую самогонку… Дела все будничные, конечно, но было их много.
В гостях у Ильинских Мишка занимался другим. Подобно школяру, сотрудник Самгубчека Михаил Ягунин, потея, зубрил азы очень древних, но революцией не отмененных наук — физики, химии, географии, математики. Все эти четыре предмета давались ему, к восторгу Шурочки, настолько легко, что они успевали «проходить» за вечер материал, который в гимназии пережевывали неделю.
— Поразительные способности к естественным наукам, — с запальчивостью делилась Шура с матерью. — Запоминает блестяще, а главное, мама, Миша знания, как шпалы, в мозгу укладывает — точно, ровненько, одна за одной…
— На чистый лист все ложится хорошо, — несколько двусмысленно поддакивала ей Надежда Сергеевна. Она тайком вздыхала, поглядывая на дочь: что Шурочка всерьез увлеклась молодым белобрысым чекистом, сомнений у нее уже не было. В принципе, размышляя отвлеченно, она могла бы согласиться, что пылкая любовь возможна между людьми, стоящими на разных ступеньках культурного и интеллектуального развития. В конце концов, в литературе всех времен и народов сколько угодно можно найти подобных романтических примеров. Но здесь, в кабинете ее мужа, тесно прижавшись плечами, уткнулись в учебник не выдуманные Гансом-Христианом Андерсеном пастушок и принцесса, не шотландский стрелок Квентин Дорвард с белокурой графиней Изабеллой де Круа, а единственная дочь. Александра Ильинская и, увы, совсем не выдуманный, громко шмыгающий носом и с присвистом тянущий чай с блюдца деревенский парень Мишка Ягунин. Нет, нет, даже мысль о том, что они могут связать свои судьбы, представлялась ей такой абсурдной, такой, как говорил покойный муж, «бредятиной», что у Надежды Сергеевны отступала даже обычная материнская боязнь — «как бы чего не вышло». Бог мой, говорила она себе, чем и кем только не увлекалась Шурочка в гимназические годы… Пусть, пусть просвещается крестьянский юноша, а дочь — умница, потому что поняла наконец-то, что между друзьями и в нынешние времена могут быть темы для более интеллигентных разговоров, чем эти споры да дискуссии о проблемах мировой революции.
Тем не менее споров все равно было вдосталь. Чаще всего они возникали из-за чересчур своеобразного отношения Мишки к истории. Точнее — к курсу истории, который они принялись изучать с Шурой, начав с Древнейших времен. Никакой мороки не было у них, пожалуй, только лишь с первобытным обществом. Ягунин поудивлялся мамонтам, искренне посочувствовал предкам, жившим в пещерах, — и только. Зато уже древняя история вызвала у них жестокие разногласия. Например, Мишка наотрез отказался не то чтобы учить античную мифологию, но и хотя бы просто ею поинтересоваться.