Энн почувствовала себя, словно в школе, и невольно улыбнулась.
— Ладно…
Она сунула приглашение в потрепанную сумку, которую приобрела за полцены на уличном лотке, и встала.
— Пожалуй, действительно пора домой.
Когда Энн выходила из бара, ее догнал Мориц.
— Можно, я тебя провожу?
— Немного. — Она слишком устала, чтобы спорить с настойчивым поклонником. Сегодня утром Энн дописывала статью для «Мечты рыболова», чтобы успеть сдать ее вовремя, и в результате не выспалась. — Только до автобуса.
Апрельский утренний воздух был прохладным и пах умопомрачительно — чистым городом, качественно умытым коротким дождиком, и свежей выпечкой — кафе на углу скоро откроется. Энн медленно пошла к остановке, Мориц шел рядом, о чем-то говорил, но девушка не прислушивалась. Ей нравилось просто идти по утреннему городу, который еще толком не проснулся, под светлым рассветным небом, оставляя позади жемчужное высотное здание, где располагался бар.
Энн с Морицем вовремя подошли к остановке: к ней как раз подкатил автобус и с сердитым шипением открыл первую дверь. Энн вскочила на подножку, помахала рукой Морицу, который явно рассчитывал на большее — например, на дружеский поцелуй в щеку. Но Энн слишком устала, чтобы заниматься благотворительностью.
Дома Энн приняла душ, задернула плотные шторы и расстелила постель. Вспомнив о приглашении, достала его из сумки и изучала некоторое время. Представление начинается в 19.00, следовательно, нужно там быть хотя бы за полчаса, чтобы спокойно отыскать свое место и сесть. До Берлина ходит ICE — скоростной поезд… кажется, ехать около трех часов. Подумав, Энн позвонила в справочную службу и уточнила расписание и время в пути. Потом со стоном взглянула на часы: чтобы оказаться в Берлине вовремя, ей нужно было встать через пять часов. Как несправедлива жизнь! Бертольд над ней издевается. Энн поставила будильник на одиннадцать и заснула, едва опустив голову на подушку.
Энн проснулась от пронзительного писка будильника, потянулась, чтобы выключить его, и конечно же уронила на пол. Ругаясь сквозь зубы, девушка свесилась с кровати, нашла ускакавшего под нее пронзительно верещащего мучителя и заставила его замолчать. Потом посмотрела на стрелки: одиннадцать.
— Как же хочется спать… — пробормотала Энн, но все же встала и поплелась в ванную. Черт ее дернул дать Бертольду обещание! Хитрый старик выманил его у уставшей девушки, а она теперь должна ехать к черту на кулички, чтобы посмотреть какой-то мюзикл, о котором ничего не знает!
Но по мере возвращения к жизни настроение Энн улучшалось. Она вообще не умела долго грустить и впадать в депрессию, потому что не видела в ней никакого практического смысла.