– Если не секрет, как вы попали в Реджвуд?– полюбопытствовала Пэгги.
– Да какой там секрет! Несколько лет управляющим имения был очень опытный пожилой человек. Он умер. Адвокаты долго не знали, как быть. За это время, к сожалению, все пришло в полный упадок. Года четыре назад они обратились ко мне с просьбой принять хозяйство на себя. Так я и стал здесь управляющим. Надеюсь, наступит час, когда кто-то из наследников, вроде вас, возьмет все в свои руки наконец.
– Вам нравится такая работа?
– Вообще-то нравится, но… Управляющий ведь не хозяин! У меня нет свободы действий,– не сразу ответил Брюс.– Мне бы хотелось кое-что изменить: улучшить селекцию животных и растений, обзавестись новыми машинами. Но, во-первых, это не моя собственность, а, во-вторых, на банковском счету имения не хватает денег на выплату процентов по закладу, не говоря уж о чем-нибудь другом.
– Вы сказали, кто-то вроде меня возьмется за хозяйство здесь?.. Только не я.
– Почему же?– серьезно спросил Брюс.
– Знаете, я почти уверена – меня не признают за Пэгги Макинрой. Это, как вы выражаетесь, во-первых. А во-вторых, проявлять рвение из-за доходов?.. Для меня много денег не надо. Кое-что досталось от продажи отцовских картин, но предпочитаю зарабатывать сама. Как умею, пишу книги. Тем и живу.
– Про ваши литературные труды я узнал от адвоката мистера Матьюса, когда вчера вечером передавал ему документы, которые вы привезли с собой в Реджвуд. Оказалось, он из ваших почитателей и одну книгу мне немедленно вручил.
– Которую?– с любопытством спросила Пэгги.
– «Дитя гнева». Ночью я прочел ее до самого конца. Признаюсь, история меня захватила. Вы писали о себе?
– В какой-то степени да,– призналась Пэгги.– Хотя и о других детях, которых знала по сиротским домам, тоже, конечно. Все персонажи – реальные лица. Вымышлены только место действия и имена, чтобы никто не мог подать на меня в суд.
– Вы с удовольствием писали эту книгу?– спросил Брюс.
Пэгги помедлила с ответом, ей хотелось быть точной.
– Мне всегда нравится писать, по крайней мере какую-то часть каждой книги. Иногда начало, иногда – другие главы. Но бывает, страницы рождаются в муках. Вот, например, первый мой роман. Он был слишком близок к правде. Так много о себе я никому и никогда не рассказывала. У меня душа изболелась, пока я не закончила. В то время я работала в универмаге. Стояла за прилавком по сорок часов в неделю, ночами сидела за машинкой. Когда рукопись была готова, я почувствовала облегчение; выговорилась до конца. Это как катарсис!– Она резко повернулась к Брюсу – понял ли он, что значит окунуться в горькое прошлое и наконец освободиться от него?..