— Я не уйду, пока не добьюсь своего.
— Позвони мне завтра. Я слишком устал, Лайза Джейн.
— Это не займет много времени. Я обещаю.
— Ха!
— Пожалуйста, Макс!
Он закрыл воду, и Элизабет услышала, как дождь барабанит по оконным стеклам. В доме стало темно. Потом бабахнуло так, что зазвенели стекла.
— Макс!
— Я слышу тебя, черт побери!
Дверь ванной открылась, раздался новый оглушительный удар грома.
Элизабет увидела Макса. Бедра обернуты махровым полотенцем, вода капает с блестящих черных волос и стекает ручьем по груди. Татуировка на предплечье осталась — каприз двух молодых любовников. Когда он поставил свое прозвище под изображением сумчатого дьявола[3], Элизабет решила, что слово «Волк» должно красоваться прямо над ее сердцем. Макс предложил ей штучку поизящнее — татуировку в виде бутона розы в более интимном месте — на правой ягодице. Глупые… Они верили, что после этого ничто не сможет разлучить их.
Элизабет отвела глаза, испугавшись собственного желания.
— Твой умоляющий тон меня когда-нибудь доконает!
Она попятилась назад, закусив губу.
— Клянусь, я не хотела, чтобы ты… то есть…
Она уперлась спиной в стену. Вспышка молнии заставила ее вздрогнуть.
Макс подошел к ней и оперся рукой о стену, отрезав путь к бегству. Элизабет слабо вскрикнула от удивления, когда он поцеловал ее. Но когда он провел по ее губам языком, она не смогла сдержать тихого стона наслаждения. Вновь гулко прогремел гром.
Макс хотел ее.
Но не любовь и не воспоминания об их жарких, безумных ночах влекли его к ней. Он хотел дать ей понять, что она совершила большую ошибку, оставив его, что поторопилась, выйдя замуж за Джонни.
Элизабет уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его. Но в ее душе боролись противоречивые чувства.
— Мы не должны… — прошептала она.
— Я знаю.
Ее дыхание стало неровным, как и его. Мстить было глупо, он это знал. И все же поцеловал ее снова, еще настойчивее. Вкус ее губ пьянил его. Стук ее сердца отдавался у него в груди. Макс чувствовал, что надо остановиться, но не мог. Он был бессилен против того огня, который Элизабет разжигала в нем.
— Макс, не надо… — говорила она, а руки, словно помимо ее воли, обнимали его. Пальцы ласкали влажную кожу.
Прижав ее к себе, Макс почувствовал, как уходит боль.
— Останься! — молил он, уже забыв о том, что хотел отомстить ей за прошлое.
— Я… я не могу.
Макс прижался губами к плавному изгибу между шеей и плечом. Влажная и соленая от пота кожа на вкус была точно такой, как и прежде. Макс помнил ее загорелое тело. Ее молочно-белые груди…
Он скользил губами по ее шее, к чувствительной точке за ухом. Аромат ее духов возбуждал его. Полотенце упало на пол, когда она начала водить пяткой по его икре.