За ужином я молчала, что, казалось, устраивало всех. Я что-то ела, не понимая, что именно. Окружающие бросали на меня взгляды исподтишка. Дети, казалось, жалели меня, но в глазах родителей я заметила страх. Извинившись, я ушла в свою комнату.
Оказавшись у своей двери, я услышала в коридоре голос Шалдина:
— Я говорил Трифону, что не хочу навлекать на нас это. Пусть она отправляется в другой дом, пусть из-за нее страдает другая семья.
Я превратилась из гостьи во врага, в чужака. Этот человек винил во всем меня, хотя определенно знал о способностях Акакия. Почему он ничего мне не сказал? Я прокляла его за трусость и хлопнула дверью, чтобы он понял, что я все слышала.
Я подошла к окну, закрыла ставни и задернула занавески. В комнате стало душно. Я надеялась, что из-за духоты не смогу заснуть, но, напротив, она усыпила меня. Никто не входил в комнату, и сны не тревожили меня.
Наутро я отправилась искать Трифона. Он сидел в лавке, где продавали сладости и чай. Когда я пришла, он, сидя спиной ко мне, разговаривал с какими-то людьми. Я ждала, сидя неподалеку. Люди, сидевшие с Трифоном, почувствовали себя неловко, поднялись и вышли. Он, не поворачиваясь, махнул мне рукой, чтобы я подошла. Я села, он взял пустую чашку и налил мне чаю.
— В чем дело? — спросил он.
— Я хочу узнать обо всем, о чем вы не рассказали мне вчера.
Он поджал губы, смахнул с усов крошки.
— О чем вы хотите узнать?
— Об Акакии, — сказала я.
Мне не нужно было ничего больше говорить. Трифон был могучим человеком, но при звуке этого имени он, казалось, стал меньше ростом. Он кивнул, словно давно ждал этого вопроса, но молчал, и я подтолкнула его к разговору.
— Почему вы его терпите?
— Вы ничего о нас не знаете, а если и знаете, то гораздо меньше, чем думаете, — ответил он. — Да, мы верим в Бога, но мы также верим в то, что, если человека убили, его душа вселяется в сердце убийцы, чтобы терзать его.
Я заметила, что это любопытное верование, однако оно не имеет отношения к делу.
— Не имеет отношения? — повторил он. — Именно поэтому мы оставили это чудовище в живых. Именно поэтому он такой, какой он есть. Его отец убил соседа — я уверен, что непреднамеренно, в гневе, но так вышло. Через несколько недель родился этот мальчик. Он был рожден злобным, жестоким и хотел только одного — уничтожить самого себя и свою семью. Вот откуда мы узнали, чья у него душа, вот почему его семья покрыта позором.
— Но почему вы говорите, что он навредил только своей семье? А как насчет дома, ушедшего под землю? Как насчет его несчастных обитателей?