В глубине души Торри сомневалась, что Джон О'Кинли будет непоколебим в своем решении. Он, в сущности, может получить любую женщину, какую захочет. Стоит ли для этого жениться, и почему именно на ней?
Часы пробили половину восьмого, и тут же раздался звонок в дверь. Торри глубоко вздохнула, пытаясь стереть с лица следы волнения, и пошла открывать.
Пару минут они стояли, молча глядя друг на друга. В серо-голубых глазах Торри поблескивала чуть заметная враждебность. Джон в безупречном темном костюме и белоснежной сорочке выглядел загадочным и суровым. Вдруг девушка заметила, что в одной руке он держит бутылку, а в другой — букет кремовых роз.
— Розы! Шампанское! — пробормотала она. — Как мило. Входи. Из всех мужчин, которых я знаю, ты первый сделал это.
Джон скептически улыбнулся.
— А я думал, что стою последним в длинной очереди.
— Я имела в виду то, что ты принес цветы сам, а не прислал с посыльным, — сказала она, оправдываясь.
— Что ж, я рад, — заметил он. — Годы спустя мы будем вспоминать эту милую подробность.
Торри, стиснув зубы, взяла у него букет и бутылку.
— Располагайся, — натянуто произнесла она, — а я пока займусь цветами.
Когда Торренс вернулась с вазой, Джон стоял посреди комнаты спиной к ней и, сунув руки в карманы, сквозь распахнутое окно смотрел на мерцающие огоньки яхт в заливе. Услышав ее шаги, он обернулся.
— Ты выглядишь сногсшибательно, Торри.
— Спасибо. Хочешь выпить? И можешь снять пиджак.
— Благодарю.
Пока хозяйка отвлеклась на неизбежные хлопоты, гость оглядывал комнату. Торри сама занималась ее дизайном, и, как ни странно, от смешения стилей гостиная только выиграла. Светлые, жемчужно-серые стены гармонировали с дымчатой стеклянной поверхностью обеденного стола, стоявшего в глубокой нише. Две низкие кушетки, покрытые голубыми льняными покрывалами, располагались друг против друга, между ними — столик со стеклянной столешницей, сквозь которую просвечивали розовые и голубые полосы плетеной циновки, застилавшей пол. Розовый цвет повторялся на подушках, разбросанных по кушеткам, и в абажурах светильников. На полке стояли ее любимые безделушки: серебряная фигурка китайского кули, соломенная лошадка, керамическое блюдо, в широкой хрустальной вазе — купленные днем хризантемы.
Погруженный в созерцание комнаты, Джон вздрогнул, когда Торри протянула ему бокал, и сказал:
— Очень уютно.
— Я рада, что тебе нравится, — сказала она с легкой иронией, не столько желая показать, что не нуждается в его одобрении, сколько испытывая беспокойство от присутствия в доме этого высокого, загадочного мужчины.