— И правда, Николай! Куда ты пойдешь? Оставайся, коли батя приглашает, — поддержал отца Петр.
— Пусть будет по-вашему. Остаюсь.
Николай долго не мог заснуть. Он думал о том, что первый шаг сделан, начало положено: в Таганроге существует подполье. И теперь от него, от Морозова, зависит, насколько боеспособным и деятельным будет это подполье.
* * *
А через несколько дней ровно в одиннадцать часов утра город содрогнулся от сильного взрыва. Из окон комендатуры рванулось пламя. Битый кирпич и щебень рухнули на мостовую. В соседних домах со звоном разлетелись стекла. Пожар полыхал весь день и всю ночь. Только к утру улеглось пламя. Над грудой развалин, над уцелевшей стеной курился сизый дымок. Немецкие саперы выкапывали из руин обгорелые трупы.
Капитана Эрлиха спасла чистая случайность. Ночь он провел в доме Ларисы Стрепетовой. После бурной, пьяной вечеринки Эрлих еще нежился в постели. Грохот взрыва заставил его быстро одеться. Он прибежал к разрушенному зданию ортскомендатуры, еще не зная, что Альберти ранен и сейчас некому сделать ему выговор за опоздание. Около горящего здания стоял «оппель-капитан» начальника гестапо оберштурмбаннфюрера СС Шульце. Эрлих тотчас же включился в работу.
Но для гестапо, да и для жителей Таганрога, так и осталось тайной, чьих рук это дело. Однако через неделю на базарной площади появилась большая виселица. Ее построили за одну ночь. Народ недоумевал. А в воскресенье...
День выдался на редкость солнечный и морозный. Выпавший накануне снег припорошил крыши домов, поскрипывал под ногами. С утра немецкие автоматчики окружили базарную площадь. С территории базара никого не выпускали. Вскоре на улице показалась небольшая процессия.
Шестеро мужчин, ступая по снегу босыми, посиневшими ногами, медленно шли в окружении конвоиров. Их руки были связаны за спиной проволокой. Самому старшему на вид можно было дать лет тридцать. Его русые волосы слиплись на лбу, на разорванной рубахе темнели бурые пятна крови. Двое молодых парней в старых потрепанных ватниках подпирали его плечами.
За ними, опустив голову, брел паренек в одном нижнем белье. Немного поодаль, в рваных бушлатах, наброшенных на плечи, шли еще двое. А позади них мрачной шеренгой вышагивали четверо гитлеровцев в черных шинелях, с автоматами наперевес.
Раздалась команда, и люди остановились у виселицы. Возле нее, прихрамывая, суетился начальник городской полиции Стоянов. Под виселицей стояли два грузовика с откинутыми бортами. У кузовов были установлены обыкновенные табуретки.
Впереди группы офицеров наблюдал за происходящим полный, затянутый в шинель новый ортскомендант капитан Штайнвакс. Из-под высокой фуражки с коротеньким козырьком сверкали на солнце стекла пенсне.