— Василий! Как же нам все-таки быть с Каменским? — через некоторое время спросил он.
— Каменский сегодня утром в Матвеев Курган на жительство переезжает.
— Это еще почему? — удивился Морозов.
— Говорит, нашел там работу. В Таганроге оставаться не хочет. Струсил. Просил не считать его больше членом подпольной организации. Но поклялся, что сохранит в тайне то, о чем знает.
— Час от часу не легче, — Морозов глубоко вздохнул, направился к выходу. Но перед самым его носом дверь распахнулась, и через порог переступил Данилов.
Николай и Василий замерли от неожиданности. Им казалось, что вот-вот вслед за Даниловым появятся немцы. Но тот плотно прихлопнул дверь и, улыбаясь, прошел в комнату.
— Ты откуда взялся? Тебя же арестовали, — первым спросил Морозов.
— Вот ведь какая кутерьма приключилась, — рассмеялся Данилов. — Нашлась сволочь, донесла, что я коммунист с тридцать второго года. По доносу меня взяли. Привезли в полицию. Следователь кричит: «Коммунист? Скрываешься?» Я ему и говорю: «Зачем скрываться? В первый же день зарегистрировался, можете проверить...» Отправил он меня в каталажку, а утром вызвал опять и выгнал домой. Вероятно, проверил, что я не наврал. А я сразу сюда. Прибежал вас успокоить. И с приемником все в порядке...
— Смотри-ка, как новые власти свою гуманность показывают, — усмехнулся Василий. — Впору хоть самому идти регистрироваться.
— Им это выгодно, может, кто-нибудь на это и клюнет, — сказал Морозов. — Но меня туда не заманишь. Знаю я их кухню...
— Не дождется и меня господин Ходаевский, — усмехнулся Василий.
— Постойте-ка, — перебил Данилов. — Мне в камере один говорил, что Ходаевского вчера сняли с должности. Теперь бургомистром какой-то Дитер назначен.
— Чем же им Ходаевский не подошел? — удивился Морозов.
— Говорят, за интриги какие-то его прогнали. Тот, что в камере сидел, в бургомистрате работал. Их там несколько человек вчера арестовали.
— И Ходаевский сидит?
— Нет, Ходаевского пока не тронули.
— Ну и дела! — усмехнулся Василий. — Грызутся звери. — Потом повернулся к Данилову и ласково коснулся его плеча: — Рад я за тебя. Дешево ты отделался, — и, подмигнув Николаю, весело добавил: — Так что поживи в своей землянке один.
* * *
Весь июль на фронте громыхала артиллерия. Иногда снаряды дальнобойных орудий долетали до Таганрога и рвались на его улицах. Советские самолеты появлялись над городом и с большой высоты бомбили колонны гитлеровских войск.
Но гораздо чаще в небе проплывали большие группы фашистских бомбардировщиков. С надрывным воем летели они на восток, туда, откуда доносился гром неутихающего боя. Никогда еще жители Таганрога не видели такого огромного количества немецких самолетов. Казалось, всю свою авиацию Геринг сосредоточил на этом участке фронта.