?» — удивилась Дени.
— Все на колени перед Дейенерис Бурерожденной, Неопалимой, королевой Миэрина, королевой андалов, ройнаров и Первых людей, кхалиси Великого травяного моря, Разрушительницей Оков и Матерью Драконов, — выкрикнула Миссандея высоким приятным голосом.
Когда Дени поднялась, её токар начал сползать. Она подхватила его и подтянула на место.
— Эй, ты, с мешком, — позвала она. — Ты хочешь говорить с нами? Можешь приблизиться.
Когда он поднял свое лицо, стало видно, что его глаза были красны словно свежие раны. Дени заметила, что сир Барристан белой тенью скользнул к ней ближе. Человек приблизился неуверенной походкой, шаг за шагом, сжимая в руках мешок.
«Пьян или болен», — решила Дени. Под его сломанными ногтями была земля.
— Что это? — спросила она. — У тебя какая-то жалоба или просьба к нам? Чего ты хочешь от нас?
Он нервно облизнул пересохшие, потрескавшиеся губы:
— Я… я принес…
— Кости? — нетерпеливо продолжила она. — Обгорелые кости?
Он поднял мешок и высыпал его содержимое на мрамор.
Это и в самом деле были кости — сломанные и почерневшие. Длинные из них были расколоты, с выеденным мозгом.
— Это сделал чёрный… — произнес человек на грубом гискарском. — Он спустился с неба крылатой тенью и… и… и…
«Нет, — подумала она, — нет, нет, о, нет!»
— Ты что оглох, дурак? — Резнак мо Резнак заорал на него. — Ты что не слышал моего объявления? Приходи завтра к моим помощникам, и тебе заплатят за твою овцу.
— Резнак, — тихо сказал сир Барристан. — Придержи язык и открой глаза. Это не овечьи кости.
«Нет, — подумала Дени. — Это кости ребенка».
У подножия бледного утеса, высокого, как само небо, среди чёрных деревьев бежал белый волк. Луна следовала за ним в звёздной вышине, мелькая в просветах между переплетением голых ветвей над головой.
— Сноу, — прошептала луна.
Но волк не ответил. Под его лапами скрипел снег, среди деревьев вздыхал ветер. Откуда-то издалека до него доносился зов сородичей — таких же, как он.
Они тоже охотились. Ливень хлестал холодными струями, обдавая шкуру его чёрного брата, терзавшего тушу огромного козла, дождь смывал кровь из раны в том месте, где бок был вспорот длинным рогом жертвы. В другом месте его младшая сестра подняла голову, чтобы пропеть луне свою песню, а сотня меньших серых братьев прервала свою охоту, чтобы к ней присоединиться. В холмах, где они находились, было теплее, и в изобилии водилась дичь. Много ночей стая его сестры лакомилась мясом овец, коров и лошадей, украденных у людей, а иногда волки пробовали и человеческую плоть.
— Сноу, — хихикая, снова позвала луна.