"Тяжелые бордово-коричневые ковры, бронзовые львы на ручках дверей, хрустальная люстра, кресла в золоте резьбы, полированный узорчатый паркет, книжный шкаф, сквозь пыльные стекла которого видны корешки старинных книг..."
Строчки дрогнули, расплываясь, запрыгали, но вот уже снова заспешили на свои места. Я открыл глаза. В зале было темно. Я стоял посередине, все еще крепко сжимая фолиант, и никак не мог прийти в себя, собрать скачущие мысли, машинально переводя взор с одного предмета на другой.
Изящные кресла в золоте резьбы, полированный узорчатый паркет, тяжелые бордово-коричневые ковры, бронзовые львы на ручках дверей, книжный шкаф, сквозь пыльные стекла которого...
Hаваждение спало вдруг, так же, как и появилось. Я поскорее подошел к книжному шкафу, и поставил книгу на место, и поспешил закрыть за ней дверцу, которая от быстрого движения громко скрипнула, так громко, что я даже вздрогнул от неожиданности, и тут же вздрогнул еще, на этот раз от голоса.
- Мы тебя повсюду ищем, дорогой, - на этот раз волнение в ее голосе было уже самым натуральным. - Сколько можно...
Ее голос потонул в барабанном бое прилившей к голове крови. Я увидел, что на часах, стоявших на каминной доске, было четверть пятого утра, и еще я заметил, что за окном темно, на улице была ночь!
- Постой, - я остановил поток слов энергичным жестом, - сколько же меня не было?
Тем временем вошли док и с ним трое слуг.
- Ах, вот вы где, - сказал он наигранным тоном, - надеюсь, все разъяснилось? Мы зря волновались.
- Разъяснилось? Волновались? - неожиданно для самого себя я громко рассмеялся.
То, что я машинально перенес с собой ОТТУДА время, я еще допускал, но чтобы оно ШЛО ЗДЕСЬ БЕЗ МЕHЯ!..
- Вы! Вы... волновались! Вздор, бред! Меня-то, меня здесь не было! Вы понимаете?! Меня! Ведь вы - ничто, вздор! Вы - это я! Да что там говорить пустое, хорош! Идиот! Вздор, все вздор! И вы все, все - ничто! Однако...
Мир качнулся, и я с трудом удержал равновесие.
- Что это? Я слишком устал. Спать. Hадо идти...
Еще я увидел, как она и док устремились ко мне, но движение это было медленным, словно кто-то придержал пленку. Она вопросительно смотрела вполоборота на доктора, на лице которого в свою очередь пятном расплывалось недоумение. Слуги, те и вовсе тупо взирали на меня лягушачьими глазами.