В пятом классе будущего магистра уже не волновали проблемы первенства, он давно и прочно был лидером. Теперь перед ним встал новый вопрос - "зачем?" Зачем быть лидером? Нет, он понимал это "зачем" не в смысле того, что обязан делать лидер, а в смысле - зачем он стал им, ведь новое положение оказалось очень условным. В любом другом месте, кроме школы, он оставался никем и ничем и везде сызнова принужден был доказывать свое первенство. Однажды его отец, ставший к этому времени большим начальником, вдруг снова заинтересовался успехами сына и как-то раз даже сходил на родительское собрание. I-младший, узнав об этом, специально забрался на трансформаторную будку около школы, откуда, из темноты, был хорошо виден залитый светом ламп класс. I-младший думал, отец будет говорить, а остальные его слушать, ведь отец - начальник повыше даже директора школы, да и он, I-младший, тоже не последний ее ученик. Но больше всех выступала на собрании мать Верки, его соседки на химии, ткачиха. Это было неожиданно и требовало осмысления. Итак, через неделю родилась новая ключевая для будущего магистра мысль. Как ни странно это может показаться, но она была о свободе. "Высокий пост не развязывает руки, а скорее ограничивает. Истинная свобода достигается неучастием в каких-либо объединениях. Неписаные правила игры не распространяются на тебя только тогда, когда ты в нее не играешь".
И I-младший забросил всякую заботу о своем лидерстве, но, со временем обнаружив, что его авторитет не упал, а только возрос, легко объяснил себе это. Ведь теперь он уже был почти взрослым и по своему опыту.
"Люди боятся и уважают тех, кто вне игры. Ведь поступки их непредсказуемы. Это делает их чем-то иным, непостижимым, окутанным в ореол величия".
Будущему магистру только-только стукнуло тогда четырнадцать лет.
Элефант продолжал думать, и его мысли приняли теперь оттенок возвышенного аскетизма, и под этим углом зрения он сразу же отметил новые штрихи, вдруг сделавшие этот день ключевым и особенным, необходимым.
Надо сказать, что то, о чем легендарный Экс-Со-Кат только упоминал в девятой главе своего "Глобалистика", а именно - непрерывное мышление, то, что было для него самого далеким маяком, для Элефанта стало простым и само собой разумеющимся. Поэтому-то мне так трудно передать совершенство его мысли, разом включавшей в себя весь день и не делившей события на будущие и прошедшие, нет, время было непрерывно-длящееся, и разговор с матерью Маэстро хоть и был уже закончен, но так же принадлежал этому мгновению, как и тому, утром, когда, только пробудившись, Элефант осматривал свой будущий день, видневшийся ему еще не совсем ясно "сквозь дымку магического кристалла". Отдельные фразы, настроение, в котором они были произнесены, интерьер комнат, солнечный свет, звуки улицы - все это легко умещалось в тренированной памяти и все это было связано в одну нить, о возможности существования которой знали уже древние художники, пытавшиеся в своих рисунках развернуть пространство-время, охватить его разом и поведать о его красоте соплеменникам. То, что было доступно избранным, гениальнейшим, теперь стало обыденным для талантливых, а Элефант был несомненно талантлив и поэтому стремился как можно лучше выполнить свое предназначение и свою обязанность - добавить еще одну ступеньку к той лестнице, по которой он шел.