Я шел очень долго. Звезды то показывались, то опять пропадали, а я все шел и шел, шел и шел. Чернота леса, хруст веток под ногами, пляска сумасшедших звезд над головой - все это с удручающим однообразием повторялось после каждого шага, и скоро мне стало казаться, что я - муха, попавшая в сироп.
Вокруг меня, а то, что было или казалось, что было вокруг меня, что нельзя было даже назвать словом "здесь", все это, слитое в один комок, без времени, без пространства, безличное, бессодержательное, бесконечное бессмысленное, такое, что можно было с равной степенью правдивости сказать и: "я бреду по лесу" и "лес бредет по мне".
Если бы я думал в тот момент обо всем, что со мной приключилось, то неминуемо пришел бы к мнению, что дерзкий побег мой из дворца Времени, из рук Судьбы удался, и теперь я пребываю в месте без Времени и без Судеб, а значит, и каких-либо событий. Может быть, в царстве самой Ночи. И когда вдали забрезжил свет совсем другого огня, красного, колеблющегося, теплого, я уже не мог ни радоваться, ни плакать. Холод уже почти полностью завладел мной.
На поляне, куда я вышел, горело три костра. В центре меж их сидели и лежали люди, укрывшись шкурами и латаными-перелатаными лоскутами. На краю поляны стоял крытый фургон, но лошади нигде не было видно.
Я приблизился к пламени костра, вытянув к нему руки. Ноги и туловище так закоченели, что я не мог согнуться и присесть поближе к пламени, пока хоть чуть-чуть не согрелся.
- Откуда идешь? - вдруг спросил меня старик, лицо которого с блестящими стеклянным блеском глазами казалось столь отрешенным, что я не сразу понял, что это говорит он.
- Садись ближе, - он вытащил изо рта трубку и указал длинным мундштуком на место на шкуре возле себя. - Видно, ты не оставлен в жизненном пути своем Провидением, раз набрел на нас. Выпей, - он пошарил между ногами и, достав прямо из огня черный металлический ковш, протянул мне.
- Странные бывают встречи, - говорил он словно бы сам с собой, пока я пил грязную от сажи похлебку, - кочую по свету с самого рождения, а не перестаю дивиться. И все потому, что, как говорила моя мать, я сын огня. Не всякому дано познать божественную силу, заключенную в пламени, прочесть в нем знаки, чертимые самим Провидением. Я старше тебя, но все равно сильнее и, как знать, может быть переживу тебя, их всех, - он вяло махнул в сторону сидящих, - Маркграфа, а то и самого Повелителя, если только не сгорю, как моя мать и мой дед, если пламя по ошибке или по моей неосторожности не поглотит меня прежде.