И Нора почувствовала это первой, когда она едва не ушла из церкви, остановила, не дала им разминуться в этой жизни.
И крохотный человечек в ее чреве, заранее обездоленный чьей-то недоброй волей, так мучительно, так остро ему нужен! Он еще успеет поднять его, поставить на ноги, отдать все, что имеет, — свой опыт, знания, свою нерастраченную любовь…
— Зоя! — сказал Игорь Романович. — Уже темно и очень скользко. Я сейчас выведу Нору и провожу вас до дома. И знаете что? Давайте вечерами гулять вместе? Нам есть что обсудить, и… Нора будет рада.
— Нора? — улыбнулась Зоя. — Вы уверены?
— Если у вас есть сомнения, она может подтвердить.
— Нет, нет, нет! — вспомнила она утреннее происшествие. — Верю вам на слово…
А вечером, уже лежа в постели и погасив свет, Зоя смотрела на зависший в черноте окна лунный серпик и шептала:
— Господи, я знаю, когда Ты хочешь наказать нас, Ты внимаешь нашим молитвам. Уж мне-то это хорошо известно! Поэтому прошу Тебя об одном: просто не оставляй меня! Не оставляй нас с маленьким, Господи!
— Тетя Таня, посидите с моей мамой? Мне бы к врачу сбегать — зуб разболелся, нет сил терпеть.
— Конечно, посижу, Оля. О чем речь?
— Она ела сегодня. И дела все свои утром сделала. Вы поговорите с ней. Она все понимает, сказать только ничего не может.
— Конечно, поговорю. Чего же не поговорить?
— Вот спасибо! А я часа на полтора, максимум на два…
— Ну беги, беги…
Татьяна Федоровна прихватила баночку варенья и пошла в соседнюю квартиру. Парализованная после инсульта соседка Тоня полулежала на высоких кипенно-белых подушках, смотрела потухшими глазами в красных прожилках.
— Гляди-ка, Тоня, что я вам принесла, — подняла банку Татьяна Федоровна. — Джем из японской айвы! Раньше я ее выкидывала, уж больно кисла, да и мороки много. А тут мне одна рецепт дала — объедение. Попьете с Олей чайку. А если понравится, научу, как делать. Рецепт простой, как яичница. У вас на огороде-то растет японская айва? А то я принесу…
— Мм-м, — замычала Тоня.
— Ну вот и ладно. А ты лежи, лежи, Тоня. А я вот тут в креслице сяду, и покалякаем, как в старые времена. Сколько уж мы с тобой соседствуем? Считай, полвека бок о бок прожили, и никогда между нами ничего плохого не было. А теперь вон как жизнь-то нас с тобой окоротила. Тебя инсульт к постели приковал, а меня сынок мой, Лешенька, под старость лет покоя лишил. Лишил покоя, Тоня! Не сплю, не ем, извелась вся, будто сама во всем виноватая. В том, значит, что семья наша рухнула.
Вот мне многие глаза колют, мол, я сына родного оттолкнула, приняла сторону невестки. Так она-то в чем передо мной провинилась? Ведь она мне как дочь! Я уж молчу о Машеньке.