Сергей не мог понять, что их связывает? Люба полностью подпала под влияние своей новой подруги. Ну не выпивка же, в самом деле? Или патологическая ненависть к нему, Сергею?
Однажды он с изумлением узнал, что жена пишет на него политические (!) доносы. Рассказывает соседям, как он жесток и неуправляем в гневе. Показывает синяки и ссадины, полученные в пьяных приключениях, выдавая их за следы мужних побоев. Она все чаще бросалась на него с кулаками и даже с ножом, не в силах сдержать сжигающей ее ненависти. И как-то он поймал себя на дикой мысли, что она запросто может убить его ночью, спящего…
Сергей всерьез продумывал различные варианты ухода, когда декорации чудесным образом переменились — чрезмерно располневшая за последнее время Геля неожиданно для всех родила ребенка, девочку. Сергей, естественно, не знал от кого, да и знать не хотел. Но уж точно не от Святого Духа, ибо в угоду чьей-то дурной фантазии назвали малышку потусторонним именем Гелла. Какая судьба ей была уготована? И сколь кардинально меняет суть всего лишь буква. Хотя божественное «Ангелина» никоим образом не сказалось на облике и характере странноватой матери новорожденной Геллы. Сколько, интересно, надо было выпить, чтобы соблазниться ее сомнительными прелестями? Но это уж так, от собственного бессилия вычеркнуть ее безжалостно из своей и Любиной жизни…
А Люба отныне практически все свободное время проводила с маленькой Геллой. И жизнь худо-бедно наладилась в этом своем новом качестве. Но тут пришла еще одна беда.
С Гелей творилось что-то неясное. Сначала грешили на послеродовой психоз — она всего боялась, не подпускала к ребенку даже Любу, даже врача, уверенная, что тот причинит малышке непоправимый вред. Но все оказалось намного страшнее. Она то впадала в беспросветную тоску, томилась предчувствием неминучей беды, то раздражалась, ища все новых поводов для ссоры, то вдруг полнилась оптимизмом и радостным возбуждением, мечтала, надеялась, строила сумасшедшие планы.
Душевная болезнь прогрессировала, тем более что в рюмочке себе никто не отказывал. И однажды лишь чудом удалось предотвратить попытку самоубийства. Второй раз чуда не произошло.
То ли Люба устала от Гелиных выходок, то ли усмотрела в трагическом финале перст Божий, указующий непосредственно на нее, но только после похорон, которые Сергею пришлось взять на себя, она преобразилась — обрела смысл жизни.
Решив удочерить Геллу, Люба пошла к своей цели с упорством маньяка и добилась почти невозможного — бросила пить, привела квартиру в идеальный порядок и снова стала похожа на ту прежнюю Любу, которую Сергей так хорошо знал и когда-то так сильно любил.