И все-таки она поглядывала в его сторону. И даже немного огорчилась, когда, в очередной раз подняв глаза, обнаружила, что за соседним столиком никого нет.
Но он ждал ее на улице, стоя у своей сверкающей «БМВ» с темными, непроницаемыми стеклами.
«А почему бы и нет?» — подумала Вера.
— Смотри, Верка, мы его совсем не знаем, — предупредила Оля, почувствовав эту ее готовность. — А может, он серийный убийца?
— Значит, это будет его последняя серия, — ответила Вера. — Заключительная…
Она решительно направилась к шикарной машине, и он с готовностью распахнул перед ней дверцу.
— Хочу вас разочаровать, Гена, — сказала она, удобно устраиваясь в комфортном салоне. — А может быть, обрадовать. Я живу совсем рядом. У вас, я вижу, номер московский, а наш городок маленький.
— Значит, мы поедем в объезд?
— Через Москву? — усмехнулась Вера. — Поздновато уже кружить по городу, вам не кажется?
— Вас ждут дома?
— Конечно. Дочка, я думаю, давно спит. А вот свекровь, наверное, считает минуты.
— Вы замужем? — догадался Геннадий.
— В некотором роде…
— А что же муж? Разве не ждет?
— Муж объелся груш.
— Он в больнице?
— О нет! — засмеялась Вера. — Жив-здоров и, по-моему, предельно счастлив. У него теперь другая женщина.
— Не может быть.
— Отчего же?
— Таких, как вы, не бросают.
— А он и не бросил. Просто открыто живет на два дома. Считает, видимо, что это круто. А… какая я?
— Вы чудесная! Милая, нежная, изящная, как статуэтка. Словно птичка…
— Ворона…
— Зачем ворона? Маленький печальный воробушек, выпавший из гнезда. Хочется взять вас на руки и прижать к груди, укрыть от ветра. Согреть ваши пальцы, обнять за плечи…
Он съехал на обочину, заглушил двигатель и повернулся к ней. Свет уличного фонаря тускло пробивался сквозь затемненные стекла. Она почти не видела его лица. Но голос! Голос, страстный, зазывный, словно песнь сладкоголосой сирены, чаровал, обволакивал мягким коконом, погружал в гипнотический дивный транс.
— …И целовать эти глаза… Такие сейчас испуганные. Почему?.. Такие красивые, серые, ясные… Чтоб никогда ты больше не плакала, моя девочка… Чтобы никто не посмел тебя обидеть… И губы твои как мед, как прохладный нектар, как амброзия — не оторваться… Ты словно хрупкий цветок — страшно тронуть и нельзя пройти мимо… Моя женщина… я сразу понял… едва увидел твое родное лицо… Ты моя пристань… мечта… моя капелька счастья…