Однажды ночью, проходя мимо родительской спальни по малой нужде, Катя слышала, как отец слезливо молил:
— Помоги мне. Помоги! Ведь я же мужик! Мне надо…
— Да какой же ты мужик? — насмешливо открестилась мать. — Никогда-то им не был, а уж теперь и подавно. Помоги себе сам. Знаешь, есть такая передача? Руки, слава Богу, еще работают.
— Су-ука! — завыл отец.
Потом, в Новый год, мать примчалась откуда-то в последний момент, наметала на стол и, сверкая благоприобретенной голливудской улыбкой, провозгласила тост:
— Ну, Аркаша, я тебе желаю, чтобы в этом году ты поправился!
— А я тебе желаю, чтобы в этом году ты сдохла, — сказал отец.
Через восемь месяцев он умер.
За недолгое время его домашнего сидения они не то чтобы сблизились с Катей, но все-таки были рядом. И на похоронах, глядя в его лицо, ставшее странно значительным и прекрасным, Катя так горько, так отчаянно плакала, что начала икать. И икала еще пять дней. Мать даже водила ее к врачу, и тот сказал: «На нервной почве».
Вот тогда-то в их жизни и появился невзрачный мужичок Роман Ефимович Шиловец, который в материных глазах обладал по крайней мере двумя неоспоримыми достоинствами: тугим кошельком и двойным гражданством — российско-американским. Мать носилась с ним как курица с яйцом и, укрепляя позиции, родила Кате братика Сашу.
Российско-американский подданный, как честный человек, женился. Правда, общество свое никому особо не навязывал — жил в основном в Америке. Мать моталась к нему туда время от времени, с собой брала маленького Сашу. Катю оставляла в Москве на попечении тетки Шиловца, больной старухи, одиноко доживающей в его большой трехкомнатной квартире на Старом Арбате.
Она, то бишь мать, все эти годы лелеяла безумную надежду, что новоиспеченный муж позовет ее к себе в Аризону. Но тот воссоединяться с любимой супругой не торопился. И Катя сильно подозревала, что отчим вряд ли когда и соберется. А то ему плохо! Или в Штатах своих девиц не хватает, чтобы выписывать из России хваткую бабенку не первой свежести? Как говорится: а на фига козе баян? Сидит себе дома, ухаживает за капризной больной старушкой, и ладно. Но это он, конечно, погорячился — не на ту напал.
Ибо если гора не идет к Магомету, что делает Магомет? Совершенно верно! Идет к горе. И искушенная Катина мама решила не ждать больше милостей от лукавого супруга и поставить его перед свершившимся фактом.
План был таков: уехать с Сашенькой в Аризону, свою пятикомнатную квартиру сдавать за две, а то и три тысячи баксов, а Катю переселить к больной старушке на Арбат, заодно, кстати, застолбив дорогостоящую жилплощадь в центре Москвы. А еще лучше — пристроить бесхозную дочку в мужские надежные руки, а то девка молодая, неопытная, да и слаба на передок.