Честно говоря, сбои в пресловутых катренах были, причем глобальные. Но ни один эльфийский король, находясь в здравом уме, не смел даже хрюкнуть ночью под одеялом, что в эльфийских катренах кое-где написана полная белиберда.
Государственная религия — это не та вещь, с которой можно пошутить или в которой глава государства может хоть на миг усомниться. Яду в кубке, который туда щедро насыпет жрец-друид, все равно, кто его выпьет — богохульствующий король или жадный купец, пожалевший для храма гектар земли на главном проспекте столицы.
Для средневековых государств характерна черта монорелигии или, гораздо реже, полирелигиозности. Там, где религий было две или чуть более, государство, с течением времени, или теряло значительную часть населения, или дробилось. Но в государствах с монорелигией власть церкви всегда стремилась достичь уровня власти королевской, которая, в свою очередь, стремилась к абсолютизму. И если король вдруг куда-то пропадал или низвергался — церковь всегда старалась серьезно укрепить свои позиции, торгуя правом легализации новых институтов власти на момент передела.
Вера есть у каждого. Но у веры есть такая особенность — она всегда стремится консолидироваться на самом верхнем уровне, в высшей точке напряжения сил и стремлений. Кто-то поначалу верит в себя, кто-то в командира, а кто-то в высшее существо. Тут разный процент разброса верований, зависящий от среды воспитания. Но вот под артиллерийским обстрелом все верить начинают одинаково. И одинаково сильно.
Однако надо четко отделять веру от людей, которые являются представителями веры. Ибо человек слаб и ничто человеческое ему не чуждо. Институт церкви, в первую очередь, нужен государству, так как наличие молитвенных мест и пастырей с хорошо подвешенным языком снимает напряжение в обществе, частично отвечая на извечные вопросы "кто виноват?" и "что делать?".
Сбои в эльфийских катренах ловко обходились, трактуясь любым правдоподобным способом. Ведь любая религия — это, в первую очередь, слово проповедника, толкователя текстов, а не сами тексты. А тут уже вопрос упирается в личную харизму и искусство риторики и полемики, а не в хладные строки постулатов. Тексты здесь служат лишь доказательной аксиоматической базой.
Все бы обошлось, не вынашивай элита королевства давнюю мечту о всемирном господстве, связывая эти мечты с харизматичной Эльгар-аль-Элендиэль.
Не в этот раз — катрен был так разрекламирован, что его знали все, даже рабы в соседних королевствах.
— Однако! — только и нашелся, что сказать, герцог. — Однако!