Вряд ли нужна такая история, чтобы объяснить бедность Цинцинната. Земли у римлян в ту пору было мало, семьи большие, наделы мелкие. Такие мелкие, что их подчас нельзя уже было больше делить. Был, например, в Риме знатный род Элиев, и шестнадцать Элиев жили в одном доме и сообща владели одним клочком земли: римляне говорили, что этому наделу нужно было меньше работников, чем у него было хозяев.
Марк Курий Дентат, победитель самнитов, сидел у очага и варил репу, когда к нему явились самнитские послы просить мира. Они принесли богатые подарки. Курий их не взял. Он сказал:
— Пока я сыт таким обедом, для меня лучше не быть богатым, а править богатыми.
Фабриций, победитель Пирра, был другом самнитов и заступался за них перед римскими властями. Когда он стал стар, самниты прислали ему подарки, чтобы он мог жить безбедно. Фабриций показал на свои глаза, уши, руки, ноги:
— Пока все это мне служит, я и так живу безбедно. Марк Атилий Регул был героем первой войны с
Карфагеном (мы еще встретимся с ним). Он возглавлял поход в Африку. Когда кончился год его консульства, сенат предложил ему командование. Регул в письме попросил лучше отпустить его: он получил известие, что у него в усадьбе умер единственный раб и больше некому кормить жену и детей. Сенат вспахал его поле за государственный счет.
Публий Корнелий Сципион был героем второй войны с Карфагеном (с ним мы тоже еще встретимся). У него также было небольшое поместье, и он жил только им. За 54 года жизни он ничего не продал и не купил.
Корнелий Руфин был диктатором и дважды консулом. И все-таки цензоры исключили его из сената. Исключили за роскошь: у него было 10 фунтов серебряной посуды (три с лишним килограмма, на наш счет). У самих цензоров из серебра были только одна чаша для жертвоприношений и одна солонка. И эту серебряную солонку передавали из дома в дом, когда принимали карфагенских послов.
Валерий Публикола и Менений Агриппа не оставили наследства даже на собственные похороны. На их погребение принес по медяку каждый из граждан.
Требования к простоте и скромности соблюдались во всем. В Риме и вокруг Рима было даже запрещено строить театры с сидячими местами, чтобы на род не приучался к изнеженности, — представления смотрели стоя.
Мы видели, как Брут казнил своих сыновей за то, что они предались врагу, но Манлий Торкват казнил сына за то, что он победил неприятеля.
Дело было во время войны с отпавшими латинами — той самой войны, ради победы в которой принес себя в жертву консул Деций. Вторым консулом этого года был Манлий Торкват. «Торкват» значит «человек с ожерельем»: это прозвище он получил еще юношей, когда одолел в единоборстве великана-галла и снял с поверженного его окровавленное золотое ожерелье. Война с латинами была тяжелой: они только что были союзниками Рима, воины союзных армий знали друг друга в лицо, легко было принять своего за врага и врага за своего. Поэтому консул Торкват отдал приказ: никому не завязывать бой в одиночку, всем ждать общего сигнала. Нашелся один человек, который нарушил приказ. Это был сын Торквата. Его вызвал на бой начальник вражеской конницы. Юноша принял вызов, сразился и убил врага. Он поспешил к отцу: