Не задерживаясь в Вустере, они сразу пустились в путь со своей добычей; случаю было угодно, чтобы их лошадь потеряла подкову в какой-нибудь полумиле от домика мистера Биллингса, кузнеца. Приблизясь к кузнице, они услыхали несшиеся оттуда отчаянные крики, происхождение которых не замедлило разъясниться. На наковальне лежал ничком маленький мальчик; двое или трое других, кто побольше, а кто и поменьше, держали его за ноги и за руки, а целая куча сверстников заглядывала в окно, в то время как рослый мужчина, голый до пояса, стегал мальчишку кнутом. Появление путников с лошадью заставило мастера оглянуться, но лишь на миг, после чего он снова вернулся к прерванному занятию и принялся отделывать мальчишку с удвоенным усердием.
Лишь кончив свое занятие, он повернулся к вошедшим и спросил, чем может им служить; на что мистер Вуд (поскольку он сам выбрал для себя это имя, так мы и будем звать его до самого конца) остроумно заметил, что при всей своей готовности услужить им, он, видимо, предпочитает послужить вон тому юному джентльмену.
— Шутить тут нечего, — возразил кузнец. — Если не оказывать ему этой услуги теперь, ему худо придется, когда он вырастет. Он кончит на виселице, это так же верно, как то, что его зовут Билл… впрочем, не важно, как его зовут. — И в заключение своих слов он стегнул мальчишку еще один раз, чем, разумеется, вызвал еще один вопль.
— А, так его имя Билл? — спросил капитан Вуд.
— Его имя не Билл! — возразил кузнец угрюмо. — У него вовсе нет имени; и сердца тоже нет. Семь лет назад какой-то бродяга-иностранец привез этого пащенка моей жене, чтобы она его выкормила; и она не только выкормила его, но и оставила потом в семье, потому что была святая душа (тут он заморгал глазами), а теперь… теперь ее не стало (тут его голос стал прерываться всхлипываниями). И, будь он неладен, из любви к ней я тоже не стал его гнать, а он, подлец, вырос лгунишкой и вором. Вот только сегодня, нарочно, чтобы позлить меня и моих ребятишек, он стал говорить о ней дурное! Да я из него — за это — дух — вышибу! — Последние слова достойный Мулкибер произнес, сопровождая каждое новым ударом кнута, а юный Том Биллингс всякий раз подтверждал получение такового пронзительным визгом и дискантовой бранью.
— Полно, полно, — сказал мистер Вуд. — Отпустите парнишку и вздуйте огонь в горне; нужно подковать мою лошадь, а мальцу и так уже изрядно досталось, бедняге.
Кузнец повиновался и отшвырнул мистера Томаса в сторону. Тот поплелся прочь от кузницы, но на пороге обернулся и так посмотрел на своего истязателя, что мистер Вуд, перехватив его взгляд, вцепился Макшейну в плечо и воскликнул: