— Что? Такого нытика, как ты? Против огромных косматых татар? Эти воины куда злее волков, малыш. Выше нас, светлее кожей, прямо как призраки. Некоторые говорят, что они и есть призраки — приходят за тобой, когда спишь.
— Отстань от него, — пробормотал Хачиун.
Хасар неохотно повиновался. Хачиун принял его молчание за согласие и выпрямился, сидя на постели.
— Они не призраки, Тэмуге, но воины они крепкие, искусны во владении мечом и луком. Ты пока еще недостаточно силен, чтобы сражаться с ними.
— Ты в мои годы с ними дрался, — парировал Тэмуге.
Под носом у него блестели сопли, и Хасар подумал, что они затекут Тэмуге в рот. Он смотрел на Тэмуге с интересом, а Хачиун опустил ноги на пол и снова обратился к младшему брату:
— Я стрелял из лука в твои годы куда лучше, чем ты. Я упражнялся каждый день, пока не сводило руки и пальцы не начинали кровоточить. — Он продемонстрировал твердые мускулы, обнажив руки. На правой руке мускулы бугрились больше, чем на левой, и перекатывались при каждом движении. — От этого окрепла моя сила. Так ли трудился ты, Тэмуге? Каждый раз, когда я тебя вижу, ты играешь с детьми или болтаешь с матерью.
— Я упражнялся, — мрачно ответил Тэмуге.
Однако все они знали, что он врет или, по крайней мере, говорит полуправду. Даже с костяным кольцом, которое защищало его пальцы, лучник из него был никудышный. Хачиун часто забирал его и бегал вместе с ним, развивая его выносливость. И знал, что и дыхание у младшего брата не лучше. Они еще и трех полетов стрелы не пробегали, как Тэмуге начинал пыхтеть и задыхаться.
Хасар устало покачал головой.
— Если не можешь стрелять из лука и недостаточно силен, чтобы рубить мечом, то как убьешь татарина? До смерти запинаешь? — спросил он, надеясь, что мальчик набросится на него с кулаками, но Тэмуге уже сдался.
— Ненавижу вас, — буркнул он. — Надеюсь, татары убьют вас обоих.
Он хотел выбежать из юрты, но Хасар небрежно подставил ногу, и мальчик растянулся на выходе. Не оборачиваясь, Тэмуге выскочил наружу.
— Ты слишком суров с ним, — заметил Хачиун, снова принимаясь за лук.
— Нет. Если еще раз услышу о том, какой он «чувствительный мальчик», меня вывернет. Ты знаешь, с кем он нынче трепался? С китайцем, Вэнем Чао. Я слышал, как они болтали о птичках и прочей ерунде. Скажи мне теперь, что все это значит.
— Не скажу, но он мой маленький братишка, и мне бы хотелось, чтобы ты прекратил пилить его как старуха. Разве я многого прошу?
В голосе Хачиуна слышался затаенный гнев, и Хасар хорошо подумал, прежде чем ответить. Он все еще побеждал в драках с братом, но в последних схватках получил столько болезненных синяков, что предпочитал не ввязываться в очередную потасовку.