— Настолько опасно, что можно угодить в очень неприятную историю, — вмешался подошедший Эсмонд Морнбери.
Сэр Адам обернулся. Он растерянно заморгал и закашлялся, как будто подавился вином.
— Да, милорд, вы правы! Молодые девушки так неблагоразумны!..
— Вы — мой тесть, и поэтому можете смело называть меня просто Эсмондом, — все тем же ледяным тоном произнес граф и посмотрел на родственника таким взглядом, от которого тому захотелось залезть под стол.
Сэр Адам поклонился.
— О, граф Эсмонд! Благодарю вас. Я польщен, что у меня такой зять.
— Я тоже в восторге, — звенящим голосом ответил Эсмонд, — каждому приятно иметь такую красавицу-жену!
— Надеюсь, новобрачная уже оправилась от своего недомогания? — поинтересовался генерал Коршэм.
Эсмонд не ответил. Он посмотрел прямо в глаза Адаму Конгрейлу:
— Могу я попросить вас, сэр, пройти сейчас со мной в соседнюю комнату? Леди Морнбери все еще чувствует себя неважно, и, боюсь, она сегодня не сможет присутствовать на торжестве. Нет, нет, ни чего серьезного, — прервал он вопрос генерала. — Легкое недомогание, вы же знаете женщин? Я при соединюсь к празднику непременно, но сначала мне необходимо обсудить вопрос с моим адвокатом, который не может ждать и должен возвратиться по срочному делу в Лондон. Нужно подписать кое-какие бумаги. Брачное свидетельство… вы понимаете, — он поклонился гостям с извиняющейся улыбкой и, пропустив вперед сэра Адама, вместе с Арчи прошел в библиотеку.
По залу пронесся шепот сочувствия, а присутствующие дамы принялись обсуждать здоровье леди Морнбери. Таинственный обморок в церкви не давал им покоя и рождал различные толки и предположения.
Войдя в библиотеку и плотно прикрыв за собой дверь, Эсмонд повернулся к своим спутникам. Сэр Адам нахмурился, как ворон, и все время отводил взгляд. Арчи, обеспокоенный загадочным поведением друга, не выдержал:
— Что стряслось, Эсмонд? Всемогущий Боже, надеюсь, у Магды действительно нет проблем со здоровьем?
— Она здоровее нас с тобой. А болезнь у нее одна: черствость души! Болезнь, которую вы, — он ткнул пальцем в сэра Адама, — взрастили и взлелеяли в собственном доме! Вы гнусный негодяй и мошенник! Какова конечная цель вашего подлого обмана? Деньги? О, я вижу вас насквозь. Вы спите и видите, что я назначу своей супруге содержание, которое вы желаете прикарманить. Не так ли, сэр? Какой же я был болван, ведь вы мне столько раз повторяли, что для вас настали тяжелые времена, а я ни о чем не догадывался!
Сент-Джон лишился дара речи. Он переводил ошеломленный взгляд со своего друга на пожилого джентльмена, который пожелтел, как лимон, и которому, как показалось Арчи, стало дурно.