Магда отвернулась и сдавленно прошептала:
— Я буду вести себя так, как мне будет предписано милордом.
Когда он ушел, она стала думать о нем с хорошим чувством. Ибо Арчибальд Сент-Джон оказался мягким и добрым человеком и не очень, казалось, сердился на нее. Тем не менее, уткнув лицо в подушку, она долго и горько плакала. Молитвы, о которых он говорил, не шли сейчас к ней. Она чувствовала себя покинутой людьми и Господом.
Это была ее брачная ночь.
Магда лежала одинокая, отвергнутая, заплаканная, обвиненная в злодействе, которого не хотела совершать, а ее муж в это самое время веселился и пировал вместе с гостями. Она снова и снова вспоминала то выражение, которое появилось у него на лице, едва он увидел ее без вуали, сердце сжалось и заныло. Молодая графиня положила руку на свою изуродованную щеку и простонала:
— Я хочу умереть! Я хочу умереть… Я хочу умереть…
Она потеряла счет времени и лежала отрешенная и потерянная, когда в ее спальню вновь вошел Эсмонд.
Магда смутно слышала звуки музыки, до нее доносились голоса пирующих гостей, пьющих за счастье молодых. Ей хотелось узнать, каково это: быть сейчас там, участвовать в празднике, наполненном огнями, смехом и танцами? Ей трудно было представить себя в водовороте веселья, поскольку она никогда в своей жизни не танцевала и никто никогда не пил за ее здоровье…
Аннет принесла ей поесть, а когда Магда отказалась, француженка попеняла ей:
— Ваша светлость, вам надо поесть, иначе вы действительно заболеете. Разве его светлости молодому графу мало выпало с вами хлопот и неприятностей? Если так пойдет, ему придется вызывать для вас врача, а тот увидит ваше лицо, и тайна раскроется…
Будучи слишком утомленной переживаниями, чтобы спорить, Магда, давясь, съела несколько кусочков восхитительно приготовленной рыбы в белом вине, которую послала к ней в комнату миссис Фустиан, но от всего остального отказалась наотрез. Потом она приказала Аннет потушить свечи и оставить ее в покое.
Ей казалось, что веселью внизу конца не будет. Впрочем, еще до полуночи от Морнбери Холл отъехали последние кареты, и наконец весь дом погрузился в долгожданную тишину.
Усталый Арчи удалился в приготовленную для него комнату.
Эсмонд, молодой муж, остался в зале один. Он неподвижно смотрел на большое полено в камине, превращающееся в золотистые угли. В это время зевающие слуги тушили огни свечей в комнатах и коридорах, и он сидел, освещенный только огнем догорающего камина.
Эсмонд снял парик и расстегнул камзол. Он выпил много вина и был возбужден только что окончившимся вечером. Перед его взором стоял образ Шанталь Леклер. Они танцевали все танцы подряд, и она прижималась к нему, пробуждая страстные желания. Он и сам прижимался ее к себе и шептал ей на ухо слова любви и просил о скором свидании…