«Правда не на нашей стороне»
— Огава-сан, что этот тип там говорит? — спросил у переводчика один из вольнонаемных, наведя свою винтовку на русского. — Наверное, это и есть зачинщик, который ударил цепью сотрудника спецгруппы и отобрал у него ключ.
— Ну, в общем, он говорит: «Вы нас обманом сюда заключили, проводите зверские опыты и погубили уже много людей», — скороговоркой сказал побледневший от страха переводчик Огава стоявшему рядом с ним вольнонаемному.
— Чего он там болтает? Все равно им отсюда не выбраться. Скажи, чтобы прекратили все это и спокойно шли по своим камерам. Скажи, что нечего биться лбом о стену, — проговорил другой вольнонаемный.
Переводчик Огава, приставив ко рту рупор, слегка дрожащим голосом начал говорить по-русски, обращаясь к заключенному. Но тот не стал его слушать. Прервав переводчика, русский, потрясая кулаками, снова начал кричать.
— А что он теперь говорит?
— Да… В общем… «Вот вы на нас винтовки навели, а нам все равно не страшно… Все японцы трусы… Немедленно освободите нас… Или уж сразу убейте. Это лучше, чем быть морскими свинками для ваших опытов». Вот что он говорит, — опять скороговоркой перевел Огава.
— Бревно, а такая наглость! — со злостью выкрикнул еще один вольнонаемный.
— Пусть спокойно расходятся по камерам… Тогда и стрелять не будем, простим их… Пусть убираются сию же минуту, нечего там кричать. Вот что ты ему скажи, — снова приказали переводчику.
Чуть запинаясь, Огава начал выкрикивать это в рупор, но русский, ударяя себя кулаками в грудь, продолжал отважно стоять под дулами винтовок в своей черной одежде с нашитым на ней номером. Возле него столпились и другие заключенные, поддерживавшие его.
Во внутреннем дворе специальной тюрьмы создалась странная ситуация. Люди, которые, казалось, должны были быть парализованы под наведенными на них дулами винтовок, чувствовали себя, однако, все увереннее и одерживали верх над вооруженными до зубов служащими отряда.
Русский, широко раскинув руки и выпрямив грудь, схватился за прутья решетки. Всем своим видом он как бы призывал: «Ну стреляйте же!» Его громкий, уверенный голос и гневные интонации озлобляли служащих отряда.
«А-а, негодяй! Умри!»- С этими словами один из молодых вольнонаемных, у которого сдали нервы, нажал на спусковой крючок. Звук выстрела эхом отразился от высоких стен блока «ро». Русского как бы отбросило, он развернулся, затем, пытаясь ухватиться рукой за решетку, рухнул и остался лежать недвижим. Голос смолк.