После того как корабль вырвался в открытый космос, первые семь часов, в течение которых они пять раз по эллиптической орбите облетели вокруг Земли, прошли в полной темноте. «Венера», казалось, зависла неподвижно. Джилл даже огорчалась, что ей нечего будет рассказать о своих ощущениях в начале полета. Потом темноту сменили потрясающие цвета, бирюзовый океан, многоцветье Земли, ледяные дали полюсов, клочковатые облака, порой совсем закрывавшие Землю. Ничего подобного на Земле увидеть невозможно, это действительно самые прекрасные картины, какие ей приходилось видеть в жизни.
Четырнадцать дней на корабле тянулись бесконечно и в то же время пролетели как одно мгновение. Они с Джейком были заняты почти ежеминутно, если не считать часов, отведенных на еду и сон. Тренировка на испытательном стенде подготовила ее к существованию и движениям словно под водой, и все-таки она оказалась не вполне готова к этому. День за днем согласно плану проходили различные испытания — сложнейшие, подробные испытания, которые должны расширить познания человечества в отношении условий, часто приводящих к природным катастрофам — ураганам, торнадо, землетрясениям, тайфунам.
На одиннадцатый день со станции был запущен маленький спутник, который будет более точно оценивать состояние озонового слоя и воздействие загрязнителей, создаваемых руками человека.
Однажды вечером они, как всегда, ужинали в условиях невесомости, когда ноги прикреплены к полу, чтобы помочь положению тела, способствующему пищеварению. Джилл заметила:
— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь полностью ориентироваться в условиях земного притяжения.
— А ты хотела бы вернуться? — спросил Джейк.
— Да. Думаю, что да, — ответила Джилл без колебаний. — Конечно, я никогда не забуду всего этого. Такой опыт превосходит всякий другой опыт, но я думаю, что только пребывание здесь заставило меня осознать, как я люблю Землю… И земное притяжение, — добавила она с улыбкой.
— А это стоило того, Джилл? Трех лет интенсивных тренировок, душевных и физических пыток?
Она медленно кивнула:
— Да. Думаю, что стоило. Не уверена, что вернусь к этой работе, но я ни о чем не жалею. — Она некоторое время изучала его лицо. — А ты ведь вернешься, не так ли?
— Конечно. Это моя работа. Я принадлежу ей. Я летчик и буду летать до тех пор, пока не состарюсь и мне не перестанут доверять из-за моей дряхлости.
Она засмеялась:
— Стремиться к тому, чтобы оказаться первым дряхлым астронавтом? В этом что-то есть…
Он ухмыльнулся и отсалютовал ей, изображая старческую немощь.
— Не хочешь ли ты испробовать поцелуй в невесомости? — неожиданно спросил он. — Это будет самый безобидный поцелуй, который ты ощущала на своих великолепных губах.