Фрол понюхал воздух. Чужой запах. Не русский, какой-то. Порох, конечно, везде пахнет одинаково, но кроме него обоняние Смерклого ощущало другой запах. Непривычно.
По маленькой лесенке, Фрол стал спускаться вниз. Коснувшись пола, он задел ногой гильзы. Те покатились и зазвенели. Смерклый замер, сделавшись похожим на статую.
Находиться в танке при свете керосиновой лампы было страшно. Снаружи завывал ветер, на сознание давила тесная обстановка и совершенно непривычный запах.
Бормоча что-то под нос, Смерклый стал рыскать по кабине танка. Вымазав шинель машинным маслом, он ощупал все, до чего дотянулись руки. Мимолетом посмотрев выставленную фотографию молодой немки, он кинул её на пол, под ноги. В одном темном уголке он обнаружил жестяную коробку. Опустившись на сиденье водителя, он повесил керосиновую лампу на какую-то рукоять и стал вертеть коробку в руках.
Там находилось нечто очень интересное. Смерклый несколько раз потряс коробку, слушая, как её внутренности гремят и перекатываются, но открыть коробку не получалось. Она закупоривалась крышкой, которую нельзя было подцепить ни ногтями, ни перочинным ножом. Фрол несколько минут вертел коробку в руках, пока не обнаружил сбоку маленькую защелку.
— Ироды фашистские, — пробормотал со злостью Смерклый, и, скинув защелку, распахнул крышку. Глаза его разбежались от того обилия, которое оказалось внутри.
Смерклый наткнулся на сухой паек танкиста. За те двадцать лет, что он пробатрачил в колхозе, вспахивая и сея пшеницу, продукты в таком оформлении он никогда не видел. Фрол вытащил на свет керосиновой лампы банку рыбных консервов, ещё одну банку, на которой были нарисованы сосиски. За ними последовали пачка изюма, пакетик леденцов, сыр в непромокаемой упаковке, баночка с джемом. Упаковку с галетами Смерклый раскрыл, и, попробовав одну, сморщившись, выплюнул. На пол, в мусор, полетела вся упаковка.
После этого он вытащил плитку шоколада. Отломив приличную часть, Фрол целиком засунул её в рот и стал смачно жевать. Липкая шоколадная слюна потекла по подбородку.
На дне жестяной коробки лежали семь папирос и две сигары. Папиросы и одну сигару Смерклый засунул в карман гимнастерки. Вторую он взял в рот и стал прикуривать от керосиновой лампы. Изрядно намучившись и потратив минут пять, Смерклый так и не сумел раскурить её. Надеясь, однако, сделать это в дальнейшем, он спрятал сигару все в тот же карман.
Он сложил продукты обратно в коробку и сунул её в свой вещевой мешок. После этого тихо выбрался из танка и направился в расположение роты.