Скарабелли закрыл лицо руками; загорелые пальцы заслонили его глаза.
— Идиот! — простонал он, стыдясь самого себя. — Я был слеп!
— Слеп? Лоренцо, пожалуйста, я не понимаю!
Скарабелли медленно поднял голову. Когда он убрал руки, в его глазах появилось нечто новое. Вернее, не новое, а хорошо забытое старое. То, что она видела в дни, предшествовавшие их свадьбе. В дни до Кэти…
Тогда она называла это любовью; теперь же не посмела бы воспользоваться столь волнующим словом.
— Доверие, — сказал Лоренцо со странным акцентом.
Хватило одного слова, чтобы его голос дрогнул.
— Доверие? — нетвердо переспросила Джесс.
Голова у нее пошла кругом, но Лоренцо нежно положил руку на ее губы, не дав продолжить.
— Пожалуйста, послушай, — попросил он. — Я должен многое сказать тебе. То, что ты должна знать. Пожалуйста, послушай, а потом ответь мне на один вопрос.
Скарабелли отвел руку, но Джесс не нашлась, что ответить. Поэтому она просто кивнула. Сердце часто забилось, в горле возник комок. Сомневаться не приходилось: он собирался сказать что-то ужасно важное. Это было написано на его напрягшемся лице, вытиснено на коже, обтянувшей красивые скулы.
— Думаю, лучше всего начать с моего деда.
— Твоего деда? — Джесс решила молчать, но его слова были такими удивительными, что она не смогла удержаться. — Какое он имеет к этому отношение?
— Большее, чем ты можешь себе представить. Помнишь, я рассказывал, как много он значил для меня, пока я рос? Так вот, он научил меня по крайней мере одной вещи. Я не должен был сидеть и почивать на лаврах, вернее, на его лаврах. Семья Скарабелли обязана своим богатством тому, что мы никогда ничего не получали даром. Когда-то мы были бедными и можем стать ими снова. Он всегда цитировал старую поговорку: из грязи в князи и обратно за три поколения.
— За тебя он мог не волноваться, — услышала Джесс собственный дрожащий голос. Она все еще не понимала, куда он клонит. — В конце концов, если дед нажил одно состояние, то второе ты заработал своими руками.
— Да, но это только половина того, чему он меня учил.
Лоренцо провел рукой по волосам, и его эбеновые глаза слегка затуманились, словно смотрели в прошлое.
— А вот другая половина… Он хотел, чтобы мой брак был таким же, как у него. Он встретил мою бабку в девятнадцать, и они прожили вместе больше шестидесяти лет. Бабка вышла за него, когда он был простым резчиком по дереву, а умерла женой очень богатого человека…
Длинные пальцы теребили браслет золотых часов, выдавая волнение, скрывавшееся под маской железного самообладания.