— Джинн, перестань. Я ничего больше не хочу слышать об этом. И еще, сделай мне одолжение, умоляю тебя, поедем с нами в Тауэр. Я уже пообещала и не могу отказаться. Но одна я больше не вынесу. Он пусть смотрит коллекцию оружия, а я буду наслаждаться коллекцией драгоценностей, которые там сейчас выставлены. Из запасников Тауэра.
Отлично! Замечательно. Спасибо Карен! — ликовало сердце Джинни. А вслух она равнодушно спросила:
— Ну... хорошо. Теперь я тебе помогу.
— Спасибо, милочка. Он будет рассказывать тебе про своих предков, про их работы, которые там выставлены, а я посмотрю бриллианты.
— Согласна. За твою доброту мне еще не скоро удастся расплатиться.
— Ты о том моем поступке? Ой, да это глупости.
— Ты считаешь, мы уже поумнели?
— Малышка Джинн, а разве нет? Видишь, как я спокойно говорю о Генри? Он мне надоел. Я его, пожалуй, поменяю на... — Тут ее глаза заблестели. — Знаешь, не люблю я всех этих мальчишек. Мне больше по душе мужчины постарше, настоящие, устоявшиеся.
— Старички?
— Ну, это ты уж чересчур. Мужчины за сорок — это то, что надо. А вся эта мелюзга...
— Но они повзрослеют...
— ...когда мы с тобой будем ходить со вставной челюстью и хромать на обе ноги от приступов подагры.
Карен закрыла глаза и замолчала. А мысль Джинни напряженно работала.
Итак, она пойдет в Тауэр вместе с Генри Мизерби. Отлично! Она удивит его своими познаниями. Надо как следует подготовиться к этому выходу в свет.
— Слушай, Карен, повтори, пожалуйста, имя оружейника, его предка. Ты сказала, его звали Генри...
— Хадли. Это имя я запомню на всю жизнь, он просто вдалбливал мне его в голову.
На следующий день Джинни не пошла на лекции, а засела в университетской библиотеке. Конечно, она отыскала все, что там было про Генри Хадли, основавшего дело, которое существует уже больше двух веков. Да, она, Джинни Эвергрин, малышка Джинн, как все зовут ее, удивит Генри. Непременно удивит.
В Тауэр они поехали втроем и прекрасно провели время. Карен никто не мешал пожирать глазами бриллианты, а Генри и Джинни впивались в каждый штрих, оставленный рукой мастера на колодке, на прицельной планке, на курке ружей.
— А вот это сделал мастер Генри Хадли, — указала Джинни на матово поблескивающее ружье двухвековой давности. — Я читала, и, надеюсь, это правда, что он твой предок? Не в его ли честь тебя назвали Генри?
Еще ни разу Джинни не видела такого просветленного лица у Генри Мизерби. Даже на само ружье он смотрел иначе. Не смотрел он так и на Карен Митчел, вообще ни на одну девушку.
— Какая ты умная, малышка Джинн.