— В измене? Но с кем, по-твоему, я тебе изменил?
— Мы бы доказали, что ты изменил мне с малышкой Джинн. — Сьюзен усмехнулась.
— Но я к ней еще никогда не прикасался!
— Зато ты готов был заплатить за нее бешеные деньги! У меня есть запись телефонного разговора...
— Сьюзен, достаточно, я больше ничего не хочу слушать. Теперь я мечтаю об одном — подтвердить факт моей измены. Джинни, мы немедленно уезжаем.
Раздался громкий смех. Кто мог ожидать подобной прыти от спокойного и чопорного англичанина?
Впрочем, таким Генри Мизерби представлялся всем, кроме Карен и Джинни. Они-то видели его другим, правда, с тех пор прошло много времени.
— Минутку. Сьюзи, вот тебе чек. Я хочу отдать его при всех, — сказала Карен.
На нем была обозначена сумма, на которую Сьюзен согласилась после натиска Карен.
Но у Карен кое-что осталось. На ее счете, который она открыла и с которого сняла часть денег для Сьюзи. Генри никогда не узнает, что она торговалась с его женой.
— Погодите, стол накрыт. Я предлагаю отметить удачное завершение нашего общего дела. И потом разойтись.
Официанты не могли слышать Карен, но, словно кто-то подстегнул их невидимой плеткой, они тут же устремились к столу...
Глава четырнадцатая
В лунном свете
В спальне дома Генри Мизерби горели все лампы. Огромная хрустальная люстра осыпала светом центр комнаты, торшеры по углам освещали мягкие кресла. Казалось, Генри Мизерби хотел рассмотреть свое маленькое сокровище, малышку Джинн, до мельчайших деталей. Он даже не предполагал, что этого ему так сильно хочется. Неужели его неосознанное желание так и не стало бы явным, реальным и, более того, выполнимым, если бы не авантюристка Карен Митчел?
А Джинни не могла поверить, что лицо Генри Мизерби, которое ей известно до мельчайших деталей, вплоть до крохотной родинки на правом веке, что это лицо — реальное, а не на экране телевизора. Нет, убеждала себя Джинни, оно настоящее, живое, теплое, стоит протянуть руку — и она загорится от его огня.
Она, не отрываясь, смотрела на него, когда он поворачивал выключатели, нажимал кнопки. Ловила каждое движение, каждый жест, поворот головы...
— Генри, я люблю тебя, — сказала Джинни тихо-тихо. Но он услышал. — Иди сюда, — прошептала она.
Подойдя к ней, он присел на подлокотник кресла.
— Генри, — Джинни смущенно улыбнулась, — понимаешь, Генри, я...
— Ну, еще бы... я понимаю, ты смущена, ты потрясена. Ты нашла и отца, и... мужа... — сказал он и радостно улыбнулся.
— Я хочу, чтобы ты погасил весь свет. То, что произойдет между нами, таинство... это для меня впервые... ты понимаешь, о чем я говорю?