Пустыня, шатры, вокруг валяются трупы. Воины в арабских одеждах вперемежку с другими, на чьих одеждах был тамплиерский крест. Он смотрел глазами маленького мальчика, смотрел на высокого воина в бордовой тунике. Юлиан. Молодой, его трудно было узнать. Из самого большого шатра крестоносец за волосы выволок женщину, она прижимала к себе ребенка.
– Это сука эмира, – крестоносец толкнул женщину. – Говорят, горяча. Чур я первый. Если, конечно, господин доменовец не хочет…
Договорить он не успел. Откудато изпод одежд женщина выхватила пистолет – тяжелый «магнум» сорок четвертого калибра. Выстрел прозвучал подобно грому. Воин с тамплиерским крестом на одежде недоуменно уставился на дыру в груди. Не спасла кольчуга, да и не могла спасти. Вороненый ствол повернулся в сторону Юлиана и изрыгнул новую порцию смерти. Какая досада, что высшему такая смерть не страшна. Доменовец выхватил клинок и одним движением, четким движением марсианина, снес женщине голову. Тело упало в песок. Слабые руки разжались, выпуская и ребенка, и оружие.
А голова подкатилась к самым ногам мальчишки. Но тот был словно в трансе. ЛинКеТор чувствовал, как в душе ребенка воздвигается та самая дверь, которую он только что выломал, отделяя хрупкий детский разум от вечного безумия.
– Вот стерва, – сказал ктото из крестоносцев.
– На коней, – злобно приказал Юлиан. – Если эмир вернется и застанет нас здесь, живыми не выпустит.
– Щенков в расход? – спросил тот же крестоносец.
– Нет, я заберу их. Нам нужна плата для Плутона за нового прерывающего нить. Давайте, ты повезешь старшего, а ты – младшего. – Он ткнул пальцем в двоих крестоносцев. Те послушно исполнили приказ.
Но когда один подошел к младшему ребенку, произошло чудо. Ручки существа, наверно, недавно научившегося ходить, сомкнулись на рукояти оружия, выпавшего из рук матери. И кто скажет, какая сила помогла слабым пальчикам нажать на тугой курок. Пистолет вырвало из рук у ребенка, но второй крестоносец упал рядом с первым.
– Проклятое семя! – закричал Юлиан. – Как с ними воевать?!
Так вот как Хансер попал на Плутон, осознал ЛинКеТор. И не один. Он заставил себя забыть это, но в душе не должно быть темных пятен. Если уходить от боли, она все равно настигнет – и будет уже гораздо сильнее. Выход один – идти ей навстречу. Да и при всем желании не мог ЛинКеТор скрыть все это от Хансера. Дверь воспоминаний была выломана, и этого уже никак не исправишь.
Херувим вдруг резко взмахнул булавой, одновременно подкручивая ее.
Крылья зацепились за клинки сабель и вырвали оружие из рук у Хансера, булава опустилась на незащищенную голову.