Он появился, словно ждал окончания битвы. Бледная кожа, седые волосы и борода, жилистое тело воина. Ему было далеко за полторы сотни лет – это друид определил сразу. Вот только выглядел он как человек лет сорока, просто рано поседевший от пережитого. Мозолистые ладони, и в них никакого оружия. И это – совсем не повод вздыхать с облегчением. Сам Иллюминат тоже оружия не носил, но был опаснее хорошо вооруженного полка.
Вот только опасности от пришедшего не исходило. А потом промелькнула искорка узнавания.
– Здравствуй, Проводник, – сказал седой.
– Здравствуй, Судия, – ответил ему Иллюминат. – Не ждал тебя встретить здесь, и…
– С бледной кожей? – подсказал ему седой.
– Да, ты прав. Темная сторона иногда рожает светлые души.
– В прошлой жизни меня звали Агий. Мое перерождение отличалось от твоего.
– Долог был твой путь, – кивнул Иллюминат.
– Долог и неспешен, постепенные изменения, потому я осознаю себя все тем же Агием. Труден был твой путь.
– Труден и полон боли, – подтвердил Иллюминат. – Поэтому я уже не тот Дагарикс, который вступил на него, кажется, века назад.
– Где же остальные? Где Целитель, Вершитель и Каратель?
– Они уже близко. Но тебе ли не знать, как труден последний шаг. Я ошибался. Я думал, мне надо поспешить с их обучением, потому что скоро у Тьмы появятся такие же, как мы с тобой. Но они уже есть, существуют давно. Только не осознают своей силы до конца.
– Скоро осознают. – Агий покачал головой. – Теперь у них есть стимул: погибли первые из них, первые за тысячи и тысячи лет.
– Значит, и нам надо поспешить, брат.
Агий подошел к одному из серафимов. Тот лежал на спине, и в открытых глазах разрубленной головы застыли провалы Тьмы – той самой, первозданной. И одна эта небольшая деталь перечеркивала и белый свет одежд, и прекрасное, возвышенное лицо, гордое даже в смерти.
– Они всегда стремятся выставить себя лучше, чем они есть. Обмануть всех, очернить противника. Но всегда найдется то, что выдаст их. Умный поймет, что только человек, охваченный непомерной гордыней, может называть себя ангельскими именами. Порок, одетый в ризы святости. Но сам называющий себя святым – есть первый грешник, ибо только Бог может судить о святости.
Иллюминат слушал, а Агий продолжал говорить. И то, что друид понимал, но не мог выразить, у оружейника умещалось в дватри слова, простых и понятных. Вдруг он осекся:
– Не слишком ли сложное испытание ты им подсунул? – быстро спросил спартанец.
– На пределах сил. Но они справились. Иначе я бы здесь так спокойно тебя не слушал.
– Да. Ты воистину Проводник.