Священник выступил вперед.
— Добрый день, дети мои. Вы пришли договориться о дне венчания?
Кэтрин отвернулась, сжимая острые кулачки. Нет, этого не может быть! Остин женится? Ее любимый, прекрасный Остин! Мужчина всей ее жизни, ее сказка, ее мечта, чуть не ставшая явью, ее самая сильная боль и самое большое разочарование… Остин, который за время, что они не виделись, стал еще прекраснее, женится на этой замухрышке, едва достающей ей, Кэтрин, до плеча?!
Осознавая превосходство своих ста восьмидесяти сантиметров, она развернулась к ним.
— Добрый день, Остин! Не буду врать, что рада видеть тебя таким… счастливым. У вас тоже свадьба? Неужели?
— Да, — растерянно произнес он. — София, познакомься, это моя… подруга Кэтрин. Кэтрин, это…
— Отлично! Мне чертовски приятно! Надеюсь, вы не собираетесь назначать свадьбу в наш день?
Антуан и София переглянулись, как будто вопрос относился к ним. Остин продолжал смотреть на Кэтрин, и в его взгляде читалась мучительная борьба.
— Что такое? — забеспокоился священник. — Прошу вас, не затевайте ссоры в храме.
— Простите, святой отец, — пробормотал Остин.
— Это я не вам. Кэтрин и Антуан, я жду вас на церемонию двадцать седьмого июля. В обед или вечером?
— Да! Часа в четыре вечера!
— Договорились, — вздохнул он. — Всего доброго.
— Как двадцать седьмого? — подала голос София, и Кэтрин неприязненно отметила, что говорит она с достоинством, совершенно не сочетающимся с ее росточком. Но тут же, поняв смысл сказанных слов, сдвинула брови.
— Что ты имеешь против двадцать седьмого, лапочка?!
— Но мы тоже хотели назначить венчание на этот день.
— Извините!!! Этот день ангажирован!
— Но мы можем утром.
— Да, — поспешно вставил Антуан, — они могут утром. А мы — в четыре. Пойдем.
— Нет! — тут же ощетинилась Кэтрин. Согласиться, что Остин венчается в один день с нею, — значило бы признать свое позорное поражение. А уж допустить, чтобы он сделал это раньше на несколько часов, было просто нельзя. — Ни в коем случае! Я… я передумала!
— Что? Опять?
— Да, я передумала!
Все молча смотрели на нее. София и Остин с недоумением, Антуан — с сочувствием, а священник — с плохо скрываемым гневом.
Кэтрин обвела их надменным взглядом, словно хотела сказать: «Делайте со мной что хотите, но все равно будет по-моему!» и повторила с нажимом:
— Передумала. Что тут такого?
— Простите, но я вас уже записал. — В голосе священника появились нотки раздражения. — Может быть, не стоит так сильно придираться… к мелочам?
— Это — не мелочи! Мы венчаемся утром и точка! Переписывайте нас немедленно!