Эшли пристально вглядывалась в темно-карие глаза, подававшие интимные сигналы, говорившие ей все, что она жаждала услышать. Нечто под его кожей, казалось, вступило в контакт с чем-то под ее кожей, ее дыхание ускорилось, их пульсы забились наперегонки, и она уже не чувствовала, что стоит на твердой земле.
Один бурный поцелуй следовал за другим, кончики его пальцев пробежали по гладкой поверхности ее шеи и опустились к шелковой ткани ее платья. Эшли ждала и ждала. Дотронься до меня, беззвучно умоляла она. Пожалуйста.
И когда его большой палец прошелся по тугим соскам грудей, все ее тело захлестнула волна жара.
Несколько мгновений Витор продолжал ласкать ее, потом, обуреваемый нетерпением увидеть наготу женщины, наполнявшей его нестерпимым желанием, стянул янтарный шелк с ее плеч и расстегнул ее кружевной лифчик.
— Такие высокие, такие гордые, — прошептал он, пожирая потемневшими глазами красоту ее обнаженных грудей.
Когда его руки обхватили округлую плоть, из ее горла вырвался какой-то первобытный звук. Она жаждала ласки, и он ласкал ее, поглаживая, пощипывая набрякшие розовые соски, пока жар ее тела не превратился в испепеляющее пламя.
— А… теперь… — нечленораздельно забормотал Витор, оглядываясь.
В углу сарая было навалено сено, и он осторожно опустил на него Эшли. Она ощутила обнаженной спиной покалывание сухой травы, услышала частое постукивание капель по крыше, ее глаза ничего не различали в сумраке. Когда же голова Витора склонилась над ней, девушка потеряла всякое ощущение окружающего. Сейчас существовали только они двое. И значение имело лишь их взаимное желание. Губы Витора обхватили ее напряженный сосок, и она зашевелилась, ощущая ток, бегущий по невидимому проводу, напрямую соединяющему ее груди и пульсирующее скопление нервов между ее ногами. Его чуть шершавый язык прикасался к ее чувственным соскам, его зубы нежно покусывали их, а Эшли запустила свои пальцы в его темные волосы. Никогда еще не было у нее такого ощущения, с изумлением подумала она. Никогда, никогда, никогда.
Охваченные внезапным непреодолимым желанием, ее пальцы торопливо нащупывали пуговицы на его рубашке. Она просто должна была расстегнуть их, должна была стянуть с его груди белый поплин, должна была дотронуться до него.
— Я сам, — прошептал Витор и освободился от рубашки.
Эшли водила руками по его груди, терла кончиками пальцев завитки жестких темных волос, исследовала очертания его мышц, ласкала его золотистую кожу. Когда она потянулась к нему и кончиком языка обвела плоский коричневый сосок, Витор застонал. Секунду-вторую он выдерживал нестерпимое наслаждение, потом взялся обеими руками за ее бедра и с силой притянул к себе. Эшли задрожала, закрыла глаза. Напор его мужественности разбудил в ней такую мощную эротическую энергию, что она напугала ее саму. Глубоко вздохнув, девушка приподняла веки и увидела, что он смотрит на нее.